Она отрицательно покачала головой, ответив ему нежной, очаровательной улыбкой.
— Вы проявляете по отношению ко мне столько любезности, сударь, что, с моей стороны, было бы крайне неучтиво отказать вам… Однако…
И она взмахнула ярким веером.
Майор сделал вид, будто огорчился… или, скорее, попытался изобразить огорчение.
— Неужто, мисс, я всегда буду для вас только сударем? В таком случае, честное слово, я больше ничего не стану вам предлагать. Вы же знаете, мисс, у меня есть имя — Бартоломью.
— Прекрасное имя, — сказала она, — но больно уж красивое и длинное, чтобы выговаривать его по сто раз на дню… да еще в такую жарищу.
Но он сразу нашелся что ответить:
— Друзья называют меня Бартом. Так звала меня и моя матушка. Так что пусть я буду Бартом и для вас, Присцилла.
— Весьма польщена, Барт, — произнесла она с улыбкой, от которой у него тут же отлегло на душе.
Корабельный колокол пробил восемь склянок [7]. Заслышав сигнал, мисс Присцилла встрепенулась:
— Как, уже четыре часа, а мы все еще здесь? — удивленно проговорила она. — Ведь капитан уверял, что мы снимемся гораздо раньше.
Она поднялась и спросила:
— Право, почему мы так долго стоим?
Как будто желая получить ответ на свой вопрос, она вышла из-под навеса. Майор Сэндз тоже встал и последовал за нею.
Торговец-еврей несолоно хлебавши направил свою крохотную лодчонку назад к берегу. Другие пироги, так и не освободившись от груза овощей и фруктов, тоже отчаливали от корабля. Сидевшие в них люди все еще кричали, препираясь с матросами, облепившими релинги [8]. Большая шлюпка, за которой наблюдал капитан Брэнсом, подошла к подножию наружного трапа. Один из сидевших в ней туземцев, обнаженный и смуглый, упершись коленом в ее носовую надстройку и ухватив корабельный конец, поставил шлюпку вдоль огромного, как скала, борга корабля.
В это же самое время за кормовым парусом шлюпки показалась стройная, крепко сложенная фигура молодого человека в голубом, расшитом золотом камзоле и шляпе, увенчанной бледно-голубым страусовым пером; на его руке, обрамленной тончайшими кружевами, которой он взялся за поручень трапа, была перчатка.
— Черт возьми! А это еще что за птица? — удивленно воскликнул майор Сэндз, не ожидавший встретить эдакого щеголя прямо посреди моря, у берегов Мартиники.
Он удивился еще больше, когда увидел, с какой ловкостью этот щеголь взбирался по перекошенному трапу. Следом за ним едва поспевал метис в хлопчатобумажной рубахе и коротких штанах из грубой кожи, он тащил плащ, шпагу и ярко-красную кожаную кобуру, из которой торчали рукоятки двух пистолетов, отделанные серебряной чеканкой.
