Петька усмехнулся:
— А катакомбы? Там что днем ходить, что ночью — никакой разницы. Зато ночью не нарвешься на Самосвала!
— Первый проблеск разума, - оценила Маша.
— Нет, первый был, когда я подсказал Самосвалу минировать овраги!
— Только не ври, что он в самом деле заминировал.
— Он творчески развил мою мьсль, — уточнил Петька. — Я сегодня бегал на виноградники, к нашему выходу. Там все вокруг посыпано серым порошком — золой, наверно.
— Ну и что?
— А то, что если кто-то копнет или хоть подойдет к выходу, он уже не разложит золу обратно, как было. Самосвал умный, я давно тебе говорил, — торжествующе заключил Петька. Как будто Маша спорила!
Долго уговаривать Петькиных родителей не пришлось. Они даже обрадовались, что их сын попадет в надежные руки: «На ночь? Тебе одной страшно? Конечно, пусть остается. Ты проверь, как он уроки выучил!» Маша была для них живым примером. В смысле: «Почему она учится на «пять», а ты, оболтус, тройки хватаешь?» Будь у Петьки характер потяжелее, он бы Машу ненавидел.
На огород выходило два окна: маминой комнаты и Дедовой. Маша перетащила свою постель на мамин диван, а Петьке сказала:
— Будешь на генеральской кровати спать. Осознаешь?
Петька раздулся от гордости. Маша не сомневалась, что, оставшись один, он сразу полезет в шкаф примерять мундир Деда.
Спать договорились не раздеваясь, чтобы в случае чего сразу бежать за Билли Бонсом. Петька сказал, что это готовность номер два.
— А номер один? — спросила Маша.
— В боевых машинах, не заводя моторов. Машино дежурство было первым. Выключив
свет, она придвинула диван к окну и поглядывала в «Зенит» без пленки, как в подзорную трубу. Сквозь тюлевую занавеску в домике Билли Бонса была видна рука с книжкой. Время от времени в окошке мелькала вторая рука и перелистывала страницу.
Петька в соседней комнате скрипел дверцей шкафа. Точно, добрался до мундира и вертится перед зеркалом. Через час он пришел, шлепая Дедовыми тапками, и сел у Маши в ногах.
— Не спится. Я вот думаю, Маш: если найдем клад, может, уговорю батю с мамой переехать в Москву? — И Петька стал развивать мысль: — Только нам нужен большой клад. Квартиры в Москве дорогие. Если без роскоши, уложимся в двести тыщ долларов. Мебель — тыщ тридцать, для ровного счета пятьдесят. И тыщ двадцать на первое время, пока батя работу не найдет. Всего, значит, двести семьдесят. Нас четверо, значит, клад должен быть на миллион с хвостиком. Не так уж много, другие больше находили.
