Не отвечая, Маша погремела посудой, выбрала, что нужно моряку, и понесла в сараюху. Долго злиться на Петьку она не собиралась, но и сразу прощать его было бы не по-женски.
Смеркалось; в сараюхе горел свет. Билли Боне валялся одетым на кровати и читал книжку, обернутую и скучную бурую бумагу. Маша брякнула посуду на стол, он кивнул. Помидоров на столе убавилось: съел без соли. Мог бы и спасибо сказать.
Она пошла домой, и тут вдруг в маминой комнате вспыхнуло окно. Петька стоял, освещенный, как манекен в витрине, и наводил фотоаппарат на сараюху! Стоило Билли Бонсу приподняться на локте, как он заметил бы, что за ним наблюдают.
Не разбирая дороги, Маша рванула к окну по грядкам, добежала и зашипела:
— Положи!
— А че? — Петька взвесил фотоаппарат в руках. — Музейная вещь! Пленка хоть есть?
Не успела Маша влезть в окно, как этот оболтус открыл крышку!
— Была пленочка, да засветилась. Теперь из нее только закладки делать, — виновато сказал Петька. Запустил в фотоаппарат пальцы и стал вытямшать пленку.
— Положи! — рявкнула Маша, подскакивай к нему и вырывая «Зенит». Под засвеченными витками пленки могли сохраниться хорошие кадры.
Петька отдал ей фотоаппарат и отошел, спрятав руки за спину.
— Ты че, Маш?
— Ниче.
— Нет, че! — заспорил Петька. — Ты как неродная. Подумаешь, пленку ей засветили. Небось опять снимала свою Наташку-букашку: «Наташа с Барсиком», «Наташа без Барсика».
— Сядь! — приказала Маша. — В носу не ковыряй! И вообще попробуй одну минуту не шевелиться и молчать!
За неимением гербовой пишут на простой. Так говорит Дед, когда чего-то не хватает. Сейчас Маше не хватало самого Деда. Ее генерал, мудрый и могущественный, улетел неизвестно куда, а ей было страшно одной хранить тайну. И Маша рассказала Петьке про пожарного и Билли Бонса.
— Ну что ж, проделана определенная работа, — одобрил Петька, сразу напустив на себя начальственный вид. — Будем продолжать наблюдение круглосуточно! Маш, позвони моим, скажи, что тебе одной ночевать страшно. Сменяться будем через четыре часа, «собаку» беру на себя.
— Какую еще собаку?
— Так моряки говорят: «собачья вахта» — с двух до шести, когда больше всего спать хочется.
— Ага, а потом будешь спать на уроках и опять схватишь двойку? Нет уж, — отказалась Маша. — Иди домой, а я посмотрю за ним.
— До утра? — недоверчиво уточнил Петька. Ему хотелось по-мужски отстоять «собаку».
— Как он свет погасит, я тоже лягу спать. Куда он денется, ночью-то?
