Алан проводил девушку глазами, снова с удовольствием отметив, какая у нее ладная фигурка. А потом подошел к стопке холстов, которые Тори трогать не велела. Это были ее собственные работы, она хотела повесить их в мастерской. Но Алану не терпелось взглянуть на результат ее творчества. Он решил, что художница не рассердится: все равно он увидит эти картины, когда будет развешивать. И он, захватив шесть верхних полотен, расставил их у стены, а затем отошел, чтобы лучше рассмотреть.
На всех картинах была изображена пустыня. И как изображена! Алану показалось, что если он подойдет и коснется рукой песка, то почувствует кожей его горячую шероховатость. Художница великолепно передала также ощущение бескрайности и мертвого покоя этого выжженного солнцем уголка Земли. Одиноко стоящие кактусы только усиливали такое впечатление.
Но что это? Алан присмотрелся к первой картине. Форма кактуса удивительно напоминала фигуру плачущей женщины. Опустив плечи и склонив голову, она стояла в пустыне, покинутая и безутешная. И... она чем-то неуловимо напоминала Тори. У Алана отчего-то сжалось сердце.
Он перевел взгляд на вторую картину. Там тоже рос кактус — высокий, горделивый, напоминающий красивого, но жестокого мужчину. Весь облик человека-растения говорил о надменности и самовлюбленности. Кактус цвел: из зеленой ладони выглядывали нежные цветы... Нет, это мужчина сжимал цветы в сильном кулаке, и они поникли, смятые грубым движением...
На третьей картине были изображены два кактуса, растущие из одного корня. Они были похожи на влюбленную пару: так на первый взгляд показалось Алану. Но тут он рассмотрел, что кактус-женщина отклоняется назад, словно в ожидании удара. На верхушке растения угадывалось лицо, выражавшее ужас и боль. Кактус-мужчина склонялся над ней в угрожающей позе. Его отростки походили на клешни, которые тянулись к телу отпрянувшей женщины. Лицо, проявленное среди колючек этого кактуса, представляло удивительное сочетание красоты и жестокости.
Странные чувства породили эти необычные изображения в душе Алана. Он не стал сразу рассматривать четвертую картину, а отошел к окну и невидящим взглядом уставился вдаль. Взъерошив привычным движением волосы, он заметил, что его пальцы дрожат, и пожал плечами, недоумевая, отчего так сильно подействовали на него эти странные картины. Может, оттого, что в кактусе-женщине он угадывал черты Тори, которая стала ему небезразлична? А мужчина — кто он? Что такое этот негодяй сделал, что она теперь шарахается от мужчин?
