– Она не может увидеть меня немедленно, ведь правда, Мидоуз? – опять поинтересовался он.
– Ну конечно нет, сэр, – успокоил его Мидоуз.
Оба доблестных мужа вперились друг в друга, и перед взором каждого витал один и тот же образ – образ мисс Барнетт–младшей. Во взоре Мидоуза читался вопрос, который его губы никогда бы не отважились выговорить: «Зачем, сэр, о, зачем, мой добрый хозяин, вы это сделали?» И взор Роджера вторил: «Зачем?»
– Как вы с ней поступили? – произнес он вслух.
– Я провел ее в кабинет, сэр, и попросил подождать.
– Попросили? И она послушалась?
– Не могу сказать, сэр. Я сразу вышел, сэр.
– Ага. Ну… – Роджер лихорадочно соображал. – Послушайте, Мидоуз, вы вот что… Вы пойдите и скажите ей, что я не в состоянии диктовать сегодня. Я… я очень занят другими делами, очень важными. Просто скажите ей это, ладно?
– Очень хорошо, сэр.
Роджер проводил его вздохом облегчения. Но ход мысли был нарушен, а завтрак закончен. Он выждал минуту–другую, чтобы его новая секретарша успела уйти, и пошел в спальню одеться.
Только когда он уже завязывал галстук, в нем шевельнулось, укрепилось и расцвело подозрение: где–то слабо стучала пишущая машинка, почти явственно ощущалось, будто она стучит у него в кабинете. Роджер надел жилет, пиджак и отправился посмотреть. Тихонько приоткрыв Дверь кабинета, он был вознагражден зрелищем единственной в своем роде верности долгу: за маленьким столиком у противоположного окна сидела мисс Барнетт–младшая, без пальто и шляпки, и трещала на его машинке так, словно он и не отпускал ее сегодня с работы. Роджер застонал про себя, предчувствуя грядущие неприятности.
Он постарался тихонечко прикрыть дверь, но, видно, недостарался. Прежде чем он успел сделать два осторожных шага по коридору, дверь широко распахнулась и ясный голосок окликнул его – живой, свежий, утренний голосок Исполнительной Секретарши.
– Доброе утро, мистер Шерингэм. Не могли бы вы зайти на минутку? Вы, любезно прибавила мисс Барнетт–младшая, – вы мне не помешаете.
– Благодарю вас, – сказал Роджер и пошел за ней следом.
– Мне передали, что вы слишком заняты сегодня, чтобы диктовать, поэтому я решила – займусь перепечаткой. На вашем столе я нашла эти бумаги. Верно ли я поняла, вы оставили их мне для перепечатки?
– Бумаги? – слабо переспросил Роджер. Он поглядел на аккуратную стопку возле машинки и тут же отчаянно схватил ее, как, бывает, хозяин выхватывает у щенка полупрожеванный воротничок – и совершенно напрасно, сам ведь знает: никогда уже воротничку не быть таким, как прежде. Это были его заметки, предназначавшиеся для досье Тайна «Монмут–мэншинс».
