Тобою пахнет в моем зале,
О, грациозная газель!
Ты помнишь, мы с тобой шептали,
Впотьмах друг друга целовали
И шел таинственный апрель…
С большою мокрозадой свитой
Сатиров, нимф и мудрецов,
Аполло — бог наш знаменитый
Кривлялся, пел и был здоров
Средь оперившихся кустов…
Ты помнишь, как зудели страсти!
Как тонкокостая весна
Прилипшая к Аполло пасти
Дрожала, им угнетена?
Ты помнишь, девка, наши части?
Моя тяжелая рука
На горле, сжав твоем, владела,
Как ты, довольная, хрипела,
Теряя жизнь свою слегка…
Мокры, девицы, твои ляжки
А косы древние черны
Остались на твоей рубашке
Следы насилья и войны…
Ты плачешь? Так рыдай свободно!
Аполло молодая дочь
Продолжу я тебя толочь
Не обращаясь благородно.
Время, размахивая хвостом,
Сбивает артистов с ног,
Время заносится пыльным песком,
Который принес Восток
Время накатывает червем
Массой ползет на базальт
И дыры грызет моментально в нем
Как будто он сыр и асфальт.
— Хоть ножки и ручки от нас оставь!
Ни ножек, ни ручек, ни поп…
Фрагменты костей достигают вплавь
Музеев лихих Европ.
Под пыльным стеклом, в окруженьи кольчуг, —
С мечами и утварью — вождь,
Представлен лишь черепом. «Кременчуг», —
Подписано, «найден в дождь».
Вот кислород небес сжигая
Летит по небу авион
Иголкою стремится он, —
Прокола линия прямая.
Там удаляются в железе
К местам своим пригвождены
Аборигены Полинезий
И европейцев злых штаны
Худые девушки-подростки,
И самки, мягкие, как скот…
В эфирном раненом надрезе
Кочуем в транспорте народ.
