Моори досадливо встряхнул головой, отгоняя мысли о зависти. По его мнению, Аскер превосходил его буквально во всем, — да что там его, а многих и многих знаменитых вельмож и придворных. Моори всегда с пренебрежением относился к тому, как они пускались на самые разные ухищрения, чтобы придать себе важности, изящества или привлекательности. Ему, встававшему с солнцем и разъезжавшему по пыльным дорогам в дождь и зной, было чуждо усердие, с которым щеголихи и щеголи мазали лица кремами и мазями, чтобы придать шерсти мягкость или высветлить ее. А сколько сил и труда, достойных лучшего применения, тратилось на окраску бровей и ресниц! Придворные не могли появиться в свете, предварительно не потратив часа полтора на приведение себя в соответствие с требованиями капризной моды, которую сами же и придумали.
И тут, всего в двух шагах от него, едет аврин, которому достаточно плеснуть себе утром в лицо воды, вытереть его хорошенько — и он уже готов появиться в самом изысканном обществе.
«Повезло — так повезло, — подумал Моори. — Учись, Эрл, и если будешь умницей, то и у тебя когда-нибудь будет такое лицо. Мой дядя вечно говорит мне: «У тебя, Эрл, все на лице написано». К сожалению, он прав, и мне придется изрядно попотеть, пока у меня будет такое же непроницаемое лицо, как у господина Аскера».
Аскер и в самом деле несколько последних минут ехал с каменным лицом: отчасти со скуки, отчасти для тренировки он очень осторожно подобрался к самому краю сознания Моори, а так как все мысли Моори плавали на поверхности, то Аскер их с легкостью читал, но ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не засмеяться.
«Не лицо, а маска! — продолжал думать Моори. — Никто не знает, что за ней скрывается: он улыбнется тебе — а на самом деле готов разорвать тебя в клочья, или, наоборот, сейчас расплачется».
— Неужели я кажусь вам таким плаксой? — вырвалось у Аскера.
— Да нет, я просто так подумал, — растерялся Моори.
И тут его кто-то словно по голове ударил.
— Но я же не произносил этого вслух! — вскричал он.
Аскер понял, что его тайна раскрыта. Но он в то же время понимал, что, раз он решил сделать Моори своим спутником, ему не удастся вечно скрывать от него свои способности.
— Что ж, чем раньше, тем лучше, — сказал он. — Но вы должны будете поклясться, господин Моори, что никому не расскажете о том, что вы сейчас услышите.
— Клянусь, господин Аскер, что ваша тайна, какова бы она ни была, не покинет моих уст, кроме как с вашего на то разрешения, — сказал Моори, страстно желавший узнать, благодаря чему Аскер может то, что он может.
