Однако со временем коммерсант сильно переменился и в отношении к лорду, и в отношении к его семье.
Если ранее Гамон, обращаясь к владельцу замка — Крейзу, величал его «милордом», то сейчас осмеливался называть его «дорогим Крейзом», а его дочь — «моя дорогая».
Такая фамильярность раздражала Стефанса, его обычно доброе и приветливое лицо при воспоминаниях о Гамоне становилось хмурым и отчужденным.
Стефанс стоял у раскрытого настежь окна и задумчиво глядел на зеленый газон, раскинувшийся до реки — естественной границы имения. Было прекрасное утро, какое только можно себе представить ранней осенью. Деревья еще щеголяли зеленой листвой, но кое-где уже проступали краски осени — пурпур и золото. На небе сияло теплое осеннее солнце, бросая лучи на молчаливую землю. Лишь изредка тишина нарушалась всплеском крыльев одинокого фазана, грузно опускавшегося с дерева на землю.
— С добрым утром, Стефанс!
Дворецкий обернулся и столкнулся лицом к лицу с человеком, о котором думал в эту минуту.
В зал бесшумно вошел Ральф Гамон. Среднего роста, полноватый, лет сорока пяти, он начинал уже лысеть, что несколько старило его. Широкое лицо казалось бледным и невыразительным. Высокий лоб, темные, глубоко сидящие глаза, жесткая линия некрасивого рта — все говорило о его ловкости и уме. Глядя на него, Стефанс всегда вспоминал о своем учителе, так ненавистном в детстве.
Лысина Гамона была обрамлена пучками седоватых волос, сбившихся у лба. Заметив на полу булавку, он быстро поднял ее и приколол на лацканы своего костюма.
— Вот это удача! — воскликнул он. — Что может быть лучше — день начался с находки предмета, который может тебе пригодиться!
Стефанс еле сдержал себя, несмотря на огромное желание сказать, что булавку, очевидно, кто-то выронил и принадлежит она не ему. Вместо этого он сказал:
— Вчера Черный снова учинил взлом.
Гамон нахмурился и вырвал газету у него из рук.
— Взлом? Черный? Где?
Быстро ознакомившись с сообщением в газете, он нахмурился еще больше.
— На этот раз он обворовал Берлингстон-банк, — сказал он самому себе. — Я бы хотел знать… — И он взглянул на Стефанса. — Странно… Лорд Крейз уже встал? — добавил он.
— Нет, сударь.
— А леди Джоан?
— Леди Джоан в парке. Она катается верхом.
— Гм-м.
Сообщение Стефанса не порадовало мистера Ральфа: ему Джоан отказала, когда он накануне пригласил ее покататься верхом вдвоем, сославшись на то, что ее любимая лошадь захромала. Стефанс не обладал способностью читать чужие мысли, но, вспомнив об оставленных ему инструкциях, поспешил добавить:
