– Но вы же не можете здесь держать нормального человека! – воскликнула Аксинья.
– Да я-то что? Я – человек маленький.
Раздался лязгающий звук открывающихся засовов.
– Ну вот! Все теперь... Я же предупреждала! – ахнула Зинаида Михайловна.
В палату вошли двое мужчин, которых словно специально пригласили сюда на подработку из борцов сумо. Лица у них были очень недовольные, злые и опухшие.
– Чего орешь?! Что за шум?! – рявкнул один из них.
– Где старший? Развяжите меня!
– О! Похоже, наша королева еще не пришла в чувство. Она опять за старое. А старше он, – кивнул один здоровый мужик в сторону другого, – на три года.
– Развяжите меня.
– Ты не пришла еще в себя. Колян, неси шприц.
– Нет! Не надо! Пожалуйста! Да выслушайте же вы меня! Зинаида Михайловна! – в отчаянии выкрикнула Аксинья.
– Я ничего не могу. Если меня отсюда уволят, мне – смерть. Я не могу отсюда уйти! – зашевелила сухими бледными губами бабулька и попятилась к двери.
– Нет! Нет! – металась Ася.
Снова укол, снова боль и снова беспамятство.
– Тихо, тихо, довольно. Теперь-то уж тихо. Ведь опять накачают наркотиками, – доносилось до слуха Аксиньи сквозь какую-то пелену.
Она открыла глаза, и из их уголков потекли слезы. Вокруг простиралась полутьма и рядом – серьезное, несколько озабоченное лицо Зинаиды Михайловны.
– Где я? – Ася не узнала даже свой голос.
– Да все там же, милая. Все там же... Ты только не шуми, и все наладится. Ничем я тебе помочь больше не могу, хоть убей меня.
– Да что же это такое? Я приехала сюда работать. Как меня могли сюда привезти? За что?
– Да я многого-то не знаю. Вроде как головой ты сильно стукнулась и говорила, что беседовала со статуей. Да ты не горюй! Стукнулась головой, мало ли что привидится. Отлежишься, и все пройдет.
– Да я сначала с ней разговаривала, а уже потом испугалась, оступилась и стукнулась.
– Не надо только подробностей. Ну, поговорила со статуей, и хорошо.
– Да это, может, и не статуя была! Я не знаю, темно было.
– Хорошо, не статуя была! Договорились! – не перечила ей тетя Зина.
– Не говорите со мной, как с сумасшедшей!
– Хорошо, не буду! Ты только не волнуйся. Как с тобой говорить?
Старушка снова протерла ей руки влажной тряпкой.
Аксинья скосила глаза и посмотрела на кровавые марлевые бинты.
– Вот видишь, что получается, когда сопротивляешься, – перехватила ее взгляд старушка.
– Но нельзя же из-за одного этого отправлять человека в сумасшедший дом? – возмущалась Аксинья. – Почему меня не обследовал врач?
