Ася, чувствуя острую нехватку воздуха из-за нервного напряжения, спустилась по лестнице и вышла на улицу. Ночью стало холоднее, и вся слякоть замерзла, под ногами хрустел мелкий лед.
«А вот воздух здесь лучше, чем в Москве, – попыталась Ася найти в своем положении какой-то позитив. – Чистый, прохладный. Правда, дышать все равно тяжело, потому что очень высокая влажность, сразу становится холодно и промозгло».
Аксинья прошла мимо утихших «Трех пескарей», постепенно успокаиваясь.
«Ну, проспится завтра Наум Тихонович, я ему устрою! С ума сошел?! Что здесь творится? Куда он меня послал? Зачем он сам сюда прилетел? Чтобы устроить пьянку? Так для этого у Наума Тихоновича были созданы и в Москве все условия. Ой, как у меня к нему много вопросов! Очень много! Только бы он не успел нагрузиться с утра или не просох еще с вечера!»
Аксинья двигалась по тропинке сада, расположенного рядом с домом, мелкими и осторожными шажками. Она решила пройти весь сад до конца и посмотреть, чем он заканчивается. Все равно бессонница. А ведь новый хозяин, то есть старый, но давно не навещавший свой дом, может заказать ей обустроить и территорию вокруг дома. Как сделать из здания конфетку, если вокруг будет помойка? Конечно, чтобы дом смотрелся, придется облагораживать всю прилегающую зону. «Сейчас-то в темноте я вряд ли что путное разгляжу, но хоть оценю объем работы», – думала Аксинья.
Она остановилась у скульптуры мальчика-горниста и задумалась.
«Вот ведь уродство. Хотя тоже считается искусством. Такое, не дитя, а аборт... от искусства. Все эти горнисты, женщины с веслом, пионеры... другие символы времени. А ведь если придется все тут переделывать, мне будет жалко его уничтожать. Оставлю, оформлю как кич – это сейчас модно. Да, это будет – круто! Еще бы пару статуй! А может, и найду в глубине сада».
И тут за ее спиной хрустнула ветка. Ася моментально оглянулась и сквозь темные ветки деревьев и общий серый фон пейзажа увидела высокую светлую фигуру.
– Еще одна статуя... как заказывала! – вслух сказала Аксинья, чтобы подбодрить себя.
Она прищурилась. Длинное светлое одеяние на статуе колыхалось, словно флаг на флагштоке. Фигура имела явно женские очертания. Глаза Аси, как назло, слезились, но в любом случае скульптуры в своей каменной одежде не могут шевелиться, если их только не нарядили в пугало. Она с ужасом смотрела на фигуру в светлом.
«Мать твою... Кто это?»
– Поля? – произнесла она вслух. Фигура безмолвствовала, от этого Аксинье стало еще страшнее. – Эй! Ты кто?
