– Ой, – пискнула младшая покровительница, когда закончились представления, – значит, вы помон?
– Да. Во всяком случае, там, дома, я был им.
– А правда, что помоны дают обет безбрачия?
– Правда.
Она посмотрела на меня с невыразимым сожалением замужней дамы, смотрящей на неисправимого холостяка.
– А если полицейский монах влюбится?
– Тогда он постарается побороть свои чувства, а если не сможет, тогда снимает с себя сан. Полицейский монах – это ведь не только профессия, но и сан.
Теперь наступила очередь молодожена. Он явно должен был утвердить свое мужское достоинство. Он откашлялся, и его супруга уставилась на него с выражением одновременно гордости и тревоги. Так матери смотрят на своих детей, когда те собираются прочесть перед гостями стихотворение.
– Скажите, мистер Дики, а как же вы работаете, если вам ничего за это не платят? Разве так бывает?
– Видите ли, именно поэтому мы, монахи, даем обет безбрачия. Для чего нам деньги? Жилье, одежда, пища – все это дает нам наша Первая Всеобщая Научная Церковь. – Я и не заметил, как скатился в торжественно-нравоучительный тон, который так не люблю в других.
– Ну, а потом? Что случается с помоном, когда он уже не может или не хочет служить церкви? – не унимался молодожен, и его жена посмотрела на него с некоторым беспокойством. В ее маленькой новобрачной головке, должно быть, промелькнула мысль, что если за ним не досмотреть, ее супруг вдруг может взять да и стать монахом.
– Если он достиг уже определенного возраста и прослужил определенное количество лет, Церковь будет содержать его до самой смерти.
– Что-то мы слишком много говорим и мало пьем и едим, – сонно пробормотал доктор Халперн и усердно занялся огромной порцией лозаньи, которую раскладывала по тарелкам мисс Джервоне.
Руки ее двигались быстро и ловко, она что-то говорила о том, как любит стряпать, о семейном рецепте приготовления лозаньи, но я вдруг заметил, что глаза ее испуганны. «Бедная мисс Джервоне, – подумал я. – Бедная, уродливая мисс Джервоне… Неужели же и ей предстоит познакомиться с красными муравьями?» И вдруг я осознал, что держу в своих руках ее судьбу. Ведь пленка с записью голоса Лопо – единственное доказательство его развития и, соответственно, ее вины. Завтра утром Лопо перестанет существовать, отдав свое тело Оскару Клевинджеру.
«Если бы я мог уничтожить эту пленку…» Но моя песья половина тут же бросилась доказывать, почему это невозможно. Доктор Грейсон спас мне жизнь. Я обещал верно служить ему. Я взял микрофон, бинокль, магнитофон и фотоаппарат у доктора Халперна, объяснив ему, зачем мне понадобились все эти вещи. Он даже колебался. Сначала не хотел мне их давать, но когда я предложил обсудить эту проблему с доктором Грейсоном, он нехотя согласился.
