По рассказам охотников, на Бахапче имеются пороги, у которых река сжата крутыми гранитными скалами.
— Река шибко плохой, — говорил Медов. — Коли Вилибин Среднекан нету, он все равно пропал!
Это соображение опытного проводника было, конечно, правильным. Однако Цареградский твердо решил дойти до конца в своих поисках, хотя в душе почему-то был все более уверен, что Билибин со спутниками живы и что возвращение собаки на Эликчан объясняется не гибелью людей, а какой-то другой причиной, которая со временем разъяснится.
На следующее утро они тронулись вниз по замерзшему Малтану. Термометр показывал ниже пятидесяти градусов Цельсия; и полозья нарт резко скрипели в неподвижном воздухе.
Здесь, в горах, вдали от моря, климат был совершенно не похож на ольский. Всего неделю назад Цареградский и его спутники ежились при десяти — пятнадцати градусах мороза, а здесь, к их удивлению, они с большей легкостью переносили сорок, а затем пятьдесят и даже шестьдесят градусов; мерзли только ноги, руки и лицо. Дело объяснялось просто: морозы на побережье всегда бывают с пронзительными ветрами и высокой влажностью воздуха, здесь же, в глубине континента, воздух сух и неподвижен.
Тут же Цареградский отметил и записал в полевой книжке еще одну любопытную особенность: самые низкие температуры его пращевой термометр отмечал на дне долины; по мере подъема по склону красная полоска спиртового термометра поднималась выше. Разница могла достигать трех и даже пяти градусов. Замерзшие рабочие, то и дело хватаясь за носы, шутили: «Полезли наверх греться!» Это странное обстоятельство объяснялось особенностями передвижения воздуха. Холодная и уплотненная воздушная масса медленно сползала по склонам гор вниз, в долину, а более легкий и относительно теплый воздух вытеснялся кверху.
Спускаясь по долине Малтана, отряд дошел наконец до широкой долины Бахапчи. Вскоре светлые вулканические породы остались позади, и расступившиеся, покрытые лесом склоны состояли теперь из черных и серых глинистых сланцев и песчаников. Очень однообразная по составу и виду толща имела тонкослоистое строение и была смята во время горообразовательных процессов в многочисленные крутые складки. Как выяснилось позднее, эта толща занимает огромные пространства в бассейне Колымы. Именно в подобных породах Билибин обнаружил в районе Охот-ско-Колымского водораздела юрских иноцерамов.
Дорога оказалась нелегкой. Вернее, никакой дороги не было. Перед путниками простиралась то гладкая, то торосистая снежно-ледяная поверхность замерзшей реки. Она была оторочена зарослями тальника и повторяла изгибы фарватера. К счастью, снега пока скопилось немного — на четверть или две. Лишь местами ветром намело обширные сугробы, и тогда кто-нибудь шел впереди, прощупывая и протаптывая путь. Нарты то ходко скользили по ровной поверхности льда, то осторожно огибали полыньи и торосы или взбирались на берег, петляя между заснеженными кустами и голыми скалами. Прошло больше двух часов. Вершины гор справа от долины стали ослепительно светлыми. Их коснулись лучи позднего зимнего солнца. Все, что ниже вершин, было заштриховано голубыми тенями. Казалось, что и без того крепкий мороз сейчас, с восходом солнца, еще усилился.
