Превосходное либретто написал к ней Лоренцо Да Понте – аббат, искатель приключений, издатель и импресарио, он имел право гордиться своим влиянием на Моцарта. «Я всегда с удовольствием и радостью вспоминаю, – говорил он, – что это моему упорству и настойчивости Европа, да и весь мир обязаны тем, что могут наслаждаться всеми совершенными оперными творениями этого изумительного гения».
Пришло время, когда мне стало любопытно вместо молодого Фигаро попробовать сыграть его же, но уже более зрелого, язвительного и куда менее счастливого. Меня привлекала идея проследить, как с течением лет изменился его характер. Но, по правде говоря, этот второй Фигаро показался мне грубее и тяжеловеснее. Он так сосредоточен на том, чтобы урвать на будущее кусок побольше, что его природное изящество тускнеет. Ум его, сердце, душа потеряли свою непосредственность, и я решил отказаться от него. Мне не хотелось быть свидетелем того, как дряхлеет Фигаро Россини, и меня стал все больше и больше занимать граф Альмавива – утонченный господин, который хочет быть полновластным хозяином в своем замке.
Очень сложный человек. Соблазнитель, быть может, не всегда удачливый, но всегда желающий диктовать условия, к тому же ревнивец. Он довольно легко попадается в ловушки, которые ему подстраивают, но тем не менее все время помнит о своем родовом достоинстве, а потому его реакции и манеры безошибочно выверены.
Играя этого красивого, надменного господина, я, признаюсь, иногда в глубине души забавлялся: не без доли злорадства наблюдал, как мои партнеры старались, чтобы Фигаро выглядел выразителем отжившей эпохи еще более, чем мой герой. По моему мнению, если вы хотите почувствовать подлинный стиль XVIII века, то следите за графом и графиней. А коли так, то Фигаро остается, причем на протяжении всего спектакля, на втором плане. Граф и графиня – вот истинные протагонисты комедии.
Мое решение отказаться от Фигаро ради графа подстегнула случайная опечатка. Предполагалось сначала, что Фигаро буду петь я, а графа – Итало Тахо. Но вот повсюду расклеены афиши, и напечатано в них как раз обратное! Тут-то мы с Итало сразу же, и не без удовольствия, обменялись ролями. Нам, конечно, пришлось работать как одержимым, но мы чувствовали себя гораздо приятнее в шкуре друг друга. Еще один человек, у которого буквально от сердца отлегло, был импресарио – он просто места себе не находил из-за этой ошибки, пока не выяснил, что мы в высшей степени довольны переменой декораций.
