Начиная с первых опер романтической трилогии, мелодрама в руках Верди изменила свой характер, традиционные формы растворились в свежем, индивидуальном стиле. Речитативы, арии, ансамбли имеют теперь новую структуру, и оркестр по-иному служит драматической экспрессии. С этого момента легко проследить путь, которым шел Верди, преобразуя мелодраму в подлинно музыкальную драму, какой и стала опера "Отелло".
Двигаясь от законченных, фиксированных форм, Верди ни в коей мере не расставался с ними. Но они вставлены, введены внутрь потока мелодической ариозной декламации, которая характеризуется особой пластической выразительностью. Каждый знает Застольную песню Яго, его "Кредо" и "Мечтания", ариозо Отелло "С вами прощаюсь навек, воспоминанья". Все это "номера", но они не нарушают непрерывного потока музыкального действия.
Персонажи драмы - и в особенности Яго - выявляют себя не столько в этих лирических "всплесках", сколько во второстепенных эпизодах, отдельных фразах, изменении тона. Образы растут и развиваются, а вовсе не остаются каким-то наброском, эскизом аllа bravа, характеры не определяются в одной, пусть и важной, сцене.
При первом знакомстве с либретто может показаться, что переход Отелло от любви к ревности слишком неожидан и психологически неубедителен, что Кассио чересчур тщеславен, а Дездемона неправдоподобно наивна. Но не забывайте, что первоначально Верди хотел назвать оперу "Яго", и, пожалуй, Яго так и остался главным героем драмы. Именно Яго, его образ и поступки особым светом озаряют всех остальных героев.
Поэтому тщеславие Кассио приобретает особый характер под воздействием Яго; ревность Отелло - инстинктивная и страстная - разливается мощным потоком, подогреваемая тайным коварством Яго; Дездемона кажется более чистой и несчастной по контрасту с Яго. В присутствии Яго поведение всех прочих персонажей становится правдоподобным, даже можно сказать - неизбежным. Яго - пружина в самом прямом смысле этого слова, двигатель интриги, и беззащитные существа неудержимо вовлекаются в осуществляемый им заговор.
Однажды Верди попросил своего друга художника Доменико Морелли запечатлеть на картине тот момент драмы, когда Отелло падает без сознания, а Яго смотрит на него с дьявольской усмешкой и говорит: "...мое лекарство, действуй, действуй!". В ответ на некоторые предложения художника Верди воскликнул: "Хорошо, очень хорошо. Яго с благородным выражением лица! Ты попал в цель! Я уже вижу этого "святошу"; пожалуй, действительно у него должно быть лицо святоши".
