— Турнуть его, барыня? — спросила она. — Или хотите поговорить с ним?
— Спроси, Бориш, чего ему? — ответил из полумрака, оттуда, где, должно быть, стоял рояль, уже знакомый мне женский голос.
Передник сдвинулся в сторону, и из дома свободно хлынул аппетитный запах.
— Я шел мимо и вдруг услышал, как вы играете, — сбивчиво заговорил я, — мне почудилось что-то странное, нет-нет, не в вашей игре, вы только не подумайте! Наверное, что-то с роялем.
— В чем дело? Чего вы хотите? И кто вы такой? — спрашивала из комнаты невидимка.
— Настройщик. Настраиваю рояли.
Внутри качнулось бледно-желтое пятно. Но для меня в эту минуту не существовало ничего, кроме одуряющего запаха съестного. Нужно было каким-то образом добраться до его источника.
— Что, уже и настройщики стали военными?
— Все до единого, — убежденно ответил я, чтобы остаться хотя бы поблизости от еды. — Работа ведь, можно сказать, секретная. В чужих квартирах бывать… Сами знаете!
— Ну ладно уж, заходите. Впусти его, Бориш.
В деревню мы прибыли два дня назад и с тех пор не ели горячего. Талонов на питание у нас не было — вместо них нам выдали в штабе округа деньги, которые тут же и сплыли. Но из-за таких пустяков никогда прежде у нас проблем не возникало. На заставах нас обычно принимали радушно — ведь мы приезжали чинить минные ограждения. Так что думать о пропитании не приходилось. Где готовят на целый взвод, три лишних рта не в обузу.
Так и здесь по прибытии первым делом ввалились на кухню — отметиться.
Но таких неприветливых поваров, как этот долговязый с бельмом на зеленом глазу, мы еще не встречали. Лицо его — не лицо, а тарелка студня — колыхнулось холодной усмешкой.
— Что, надеетесь на холяву? Не выйдет! Знаю я вас, пижонов командировочных. — На физиономии повара темнели следы ожога, покалеченный глаз пылал ненавистью ко всему белу свету. — Конечно, без денег явились. Вам их выдали, чтоб вы сами кормились или встали у нас на довольствие. А вы пропили их по дороге!
Он нас видел насквозь. Как, наверное, глянув на говяжий оковалок, передержанный во льду сверх положенного, безошибочно определял, что мясо — снаружи твердое, ледяное — у кости уже подпортилось.
Мы немного еще пошумели, хотя ясно было, что парень с бельмом скорее станет отличным снайпером, чем нашим кормильцем.
— Пошли, ребята, к начальнику, — решил я. — В конце концов, он здесь командует, а не этот пятнистый жираф.
Начальник заставы квартировал поблизости, в домике, отделенном от задов казармы живой изгородью из малиновых кустов. Продравшись сквозь них, мы несколько опешили, увидев перед собой фруктовые деревца, привязанные к аккуратным колышкам; на свежевскопанных грядках стройными шеренгами, будто воины на параде, стояли пучки зелени. Мы робко, гуськом потянулись к веранде.
