– Чьи-чьи слуги? – как можно небрежнее переспросил я.
Ланселот повернул голову ко мне.
– Хозяина Цитадели. – Теперь я понял, что оба этих слова здесь пишут с большой буквы. – Некоторые считают его Диаволом, или Сатаной. Неверующие тоже его так иногда называют, но общепринятое его имя – Хозяин. Вероятно, у него есть и личное имя, или имена. Видишь ли, те, кто имеют возможность эти имена узнать, об этом обычно уже никому не рассказывают.
Я смотрел на черную, тяжелую каплю на травяном шоссе внизу. Она уже почти поравнялась с нами.
– Он человек? – осторожно спросил я.
Ланселот опять повернул голову ко мне. Видно было, что он удивлен моей неосведомленностью, но сейчас как раз напоминает сам себе, что я – дикарь, пришелец из далекого прошлого, который ничего ни о чем не знает.
– Нет, он не человек, – терпеливо объяснил разведчик. – Он – Хозяин.
Он некоторое время смотрел вниз. Капля удалялась вперед – туда, где за скалистым отрогом обрывистой стены тяжелой тучей угадывалась громада Цитадели.
– Ну, вроде бы, нас не заметили… Он – последний из Хозяев, по счастью, – сказал Ланселот наконец. – Когда их было много, люди не устояли бы. По счастью, мы с ними разминулись. Он остался один еще тогда, когда на Земле твои и мои предки носили шкуры и делали каменные топоры.
Ланселот замолчал и больше – до самого низа – ничего не говорил о Хозяине, против которого мы должны были идти.
Когда спуск закончился, была уже половина одиннадцатого утра. Есть хотелось зверски. Пить тоже: на пятерых у нас было чуть больше литра воды, и вода эта кончилась еще на середине спуска. Ноги (во всяком случае, лично у меня) дрожали и при неверном шаге подгибались: идти четыре часа подряд, почти без отдыха, да еще почти все время то круто вниз, на полусогнутых, то, наоборот, круто вверх, временами даже цепляясь руками за камни и стволы хилых деревьев, было ничуть не проще, чем вчера – бежать по сырой лесной тропе. Мы некоторое время полежали, блаженно переводя дух, в небольшой рощице странных желтолиственных полукустов-полудеревьев с синей корой узловатых, блестящих стволов, которая скрывала начало (а для нас – конец) приведшей нас сюда тропы. Наконец, даже неприхотливый и молчаливый Ланселот подмигнул Дику:
– Ты обещал харчевню. Далеко это?
– Миль семь, – невозмутимо отозвался камераман.
Все мы разочарованно застонали.
– Но скоро будет автобус, – добавил Лестер.
– Откуда ты знаешь? – спросил его я.
Дик постучал пальцем по нагрудному карману куртки, где он держал свой «блокнот».
