— Не важно, кто я, — неожиданно сказал Калон. — Достаточно того, что мы идем по одному следу.
— То есть у нас общие интересы?
— Возможно.
— Я сомневаюсь, герр Ренс.
— Даун — мой враг, а кто он для вас?
— Тоже враг.
— Почему же не поохотиться за ним вместе?
Соболин затянулся дымом.
— Мы уже давно выслеживаем Дауна, и автомобиль — наш единственный след. Мы надеемся, что сам он расскажет нам больше. Вы спросили о нем в отеле, и мы подумали, что у вас назначена встреча.
Теперь все прояснилось. Патрон должен был оповещать их обо всем, что касалось Дауна.
— Я верю, что он ваш друг, — сказал Соболин.
— Вы что-нибудь обнаружили, следя за Дауном? — спросил Калон.
Соболин снова наполнил рюмки.
— Нет, — ответил он. — Мы раскрыли его контакты в Берлине, но многого не добились. Мы надеялись, что Даун наведет нас на настоящий след.
— Вчера Даун кое с кем здесь встречался. Вам это известно?
Соболин с некрываемым интересом наклонился вперед.
— Нет. Вчера он ушел от нас. С кем?
— С одним фермером. Неким Лайменом.
— Не знаю.
Он встал, но Калон удержал его за руку.
— Здесь нечего искать: Лаймен умер. У меня вышло с ним… разногласие.
Соболин сел на место.
— Жаль. Возможно, этот человек мог оказаться полезным.
— Сомневаюсь. Он был лишь пешкой. Вы можете охарактеризовать людей, с которыми встречался Даун?
— Это были мелкие коммерсанты, иногда даже крестьяне. В основном обыкновенные, простые люди. Большинство из них никогда не покидали своих мест. Они не воевали, были освобождены от воинской повинности.
Снова освобожденные от воинской повинности. Калон пытался что-то вспомнить… Он нашел. Колбасник тоже был освобожденным от воинской повинности, равно как и арестованный людьми Эрлангера крестьянин. Наконец-то проявилось что-то общее, объединяющее их. Но какой из этого можно сделать вывод?
Калон мысленно вернулся к обыску в доме Эрбаха. Он вспомнил того типа, принадлежащего к знаменитой ССД. Что-то тут не клеилось.
— Что настораживает вас в деятельности Дауна? — спросил он.
Улыбка сошла со сразу же ставшего жестким лица Соболина.
— Пассивное сопротивление режиму, смехотворная пропаганда.
Это было ошеломляющим! Те же самые слова! Слова, сказанные Эрлангером. Именно эти слова передал Калону Кост.
Он понял, и у него на спине выступил холодный пот. Главное — не выдать себя. Он закурил новую сигарету.
— Понятно, — спокойно сказал он. — В таком случае наши цели не столь уж различны.
— Я начинаю этому верить, — сказал русский.
