Калон приподнялся. Он увидел трех терпеливо ждущих людей. Тело его болело и у него было ощущение, что его голова распухла.
Сколько прошло времени? Калон опустил голову на паркет. Ему стало лучше от прикосновения к холодному полу.
Странное дело, удивляющее неожиданными поворотами и неожиданно принявшее бешеный ритм.
Соболин оказался жестоким, безжалостным типом. После отказа Калона говорить, за работу принялся один из его помощников, которого Соболин называл Дмитрием.
Первобытные приемы физически уничтожили Калона, не затронув его решимости и воли.
Лежа животом на полу, Калон понял, чего хотел добиться и в общем-то добился Кост: ничто и никогда не заставит его, Калона, говорить.
Это был не идиотский героизм, не рыцарство, но нечто другое, трудно определимое.
Калону удалось кое-что понять. Принимая его за друга Дауна. Соболин сообщил ему некоторые сведения. Если Даун так интересовал русских, то кем же он был? Трудно поверить в существование западной сети. Присутствие здесь Дауна доказывало, что дело Эрлангера и Даун было одним и тем же, то есть следовало исключить из него ошеломленных своим открытием Англию и США.
Грубый пинок отвлек Калона от его размышлений. Он перевернулся на спину, обнажив грудь, испещренную ожогами от сигарет.
Раньше Калон бы уже давно заговорил.
Он открыл глаза.
Над ним склонился Соболин. Он понял, что говорил ему взгляд Калона.
— Дмитрий, — приказал он, — помоги нашему другу сесть в кресло.
Сам Соболин сел за стол и предложил:
— Вы можете закурить.
Дмитрий протянул Калону пиджак, Калон извлек пачку сигарет, достал одну и с трудом просунул ее между распухших губ.
— Даун мне не друг, — начал он. — Я просто выслеживал его.
Соболин улыбнулся. На его круглом лице не было и следа усталости или утомления.
— Даун интересует меня не меньше, чем вас, — добавил Калон.
— Кто вы? — спросил русский.
На этот раз улыбнулся Калон.
Соболин хлопнул ладонями и обратился к Дмитрию.
— Принеси-ка нам чего-нибудь выпить, мне кажется, это доставит удовольствие нашему дорогому гостю.
Соболин упрямо смотрел на кончик своей сигареты. Вернулся Дмитрий, неся бутылку и две рюмки. Соболин сам обслужил гостя.
Калон с удовольствием выпил рюмку коньяка.
— Я обожаю коньяк, — сказал русский.
