- Ты всерьез решил стать священником?
- Не знаю. Мне больше нравится изучать философию. А жить я хотел бы в Афинах.
- А политикой ты не интересуешься? - спросила она с улыбкой, так как заранее знала, каким по необходимости должен быть мой ответ.
- Нет, Августа, нисколько!
- И все же ты член императорской фамилии, у тебя есть некоторые обязанности перед государством.
- Август не нуждается в моей помощи.
- Это не совсем так. - Она хлопнула в ладоши, и две придворные дамы, стоявшие у дверей, удалились, бесшумно закрыв за собою резные кедровые створки.
- Во дворце ничего нельзя скрыть, - произнесла Евсевия. -Здесь невозможно уединиться.
- Разве мы сейчас не одни?
Евсевия хлопнула в ладоши еще раз, и из-за колонн на другом конце зала появились два евнуха. Она махнула им рукой, и они тотчас исчезли.
- Они все слышат, но говорить не могут: пришлось принять кое-какие меры предосторожности. Есть и другие люди, о которых никто не знает.
- Осведомители? Евсевия кивнула:
- Они слышат каждое наше слово.
- Но где?
Евсевия улыбнулась моей наивности:
- Кто знает? Но они всегда рядом - это общеизвестно.
- Они шпионят даже за императрицей?
- Особенно за императрицей, - спокойно ответила она. - Во дворцах так было всегда, от сотворения мира. Так что не забывай: тебе следует говорить… с осторожностью.
- Или помалкивать!
Евсевия засмеялась, и я чуть расслабился - я уже почти доверял ей. Но она тут же снова стала серьезной.
- Император с большой неохотой позволил мне встретиться с тобой, - продолжала она. - Думаю, ты и сам понимаешь: после истории с Галлом он считает, что вокруг одни изменники, и никому больше не верит.
- Но я…
- Как раз тебе он верит меньше всего. - Откровенность императрицы била наотмашь, но я все равно был ей признателен. - Констанций хорошо понимал, что за человек твой брат, и все же возвысил его. И что же? Не прошло и полугода, как Галл с Констанцией замыслили узурпировать престол.
- Откуда у тебя такая уверенность?
- Мы располагаем доказательствами.
- Я наслышан, что тайная полиция зачастую придумывает "доказательства".
Евсевия пожала плечами:
- В данном случае такой необходимости не было: Констанция шла к цели напролом. Кстати, я ей никогда не доверяла, но это дело прошлое. Теперь главная опасность исходит от тебя.
- Ее легко устранить, - ответил я, и в моих словах, против воли, зазвучали горькие нотки. - Казните меня, и все.
- Некоторые так и советуют поступить. - Она, как и я, говорила в открытую. - Однако я не в их числе. Тебе, как и всему миру, известно: у Констанция не может быть детей. - На ее лицо набежала тень. - Мой исповедник заверил меня, что это божья кара за убийство родственников. У государя были на то причины, - добавила она, демонстрируя верность супругу, - но так или иначе тот, кто истребляет свой род, проклят Богом. Такое проклятие лежит и на Констанции. У него нет наследника и, если он тебя казнит, не будет уже никогда - в этом я абсолютно уверена.
