- Но ведь солнце по-прежнему существует.
- Точнее говоря, в данную минуту солнце не существует. - Мардоний встал. - Оно зашло, и мы опоздали на ужин.
Так я узнал о существовании Единого Бога. Во сне ко мне воззвал Гелиос-Митра, и мне, в буквальном смысле слова, открылся свет. С того дня я больше не был одинок: моим покровителем стало солнце.
По правде говоря, в те годы я очень нуждался хоть в каком-то утешении, поскольку все время жил под дамокловым мечом - казнят меня, как отца, или нет? Я тогда все время мечтал о случайной встрече с Констанцием прямо здесь, на бабушкином холме. В моих фантазиях император неизменно появлялся один. Он был строг, но милостив. Мы с ним беседовали о литературе. Он приходил в восторг от моей эрудиции (я любил, когда меня хвалили за начитанность). Потом мы становились закадычными друзьями, и в конце концов император даровал мне свободу жить в бабушкиной усадьбе до конца дней, ибо одного взгляда мне в глаза было ему достаточно, чтобы убедиться: я человек не от мира сего и вовсе не хочу отнять у него трон или отомстить ему за отца. Я вновь и вновь убеждал в этом Констанция, находя блестящие доводы, и он, со слезами на глазах от моей искренности и простодушия, неизменно исполнял мое желание.
Все-таки человек - любопытное создание! Ведь в то время я был искренен и сейчас ничего не исказил. Я не желал власти - так, по крайней мере, мне казалось; я на самом деле хотел прожить жизнь в безвестности. А потом? Я восстал против Констанция и захватил власть. Поскольку я все это знаю, то, будь я Констанций, а он - тот мечтательный мальчуган на холме в Вифинии, я бы прикончил этого юного философа на месте! Но тогда ни он, ни я не знали, кто я такой и что из меня выйдет.
Когда мне исполнилось одиннадцать лет, в моей жизни снова произошли неожиданные перемены. Однажды майским утром Мардоний давал мне урок литературы. Я декламировал Гесиода, то и дело сбиваясь, как вдруг в комнату вошел Галл.
- Он умер. Епископ умер. Прямо в церкви. Умер, и все! Мы с Мардонием осенили себя крестным знамением, Галл последовал нашему примеру. Через минуту комната наполнилась священниками, чиновниками и слугами. Печальная весть всех ошеломила и встревожила, ибо смерть епископа Константинопольского - большое событие, и выбор его преемника - дело государственной важности, в котором обязательно принимает участие император, если, конечно, он галилеянин. Констанций в это время воевал с персами на границах империи, за тысячу миль от нас; поэтому целый месяц константинопольская епархия оставалась без епископа, и никто не знал, что делать со мною и Галлом. К счастью, в городе в то время был дядя Юлиан, и на следующий день после похорон он пришел нас навестить.
