был его другом, коллегой и преемником в Институте физиологии, Йозеф
[8] Брейер в течение многих лет был его учителем, который вел его по пути к психоанализу. А Йозеф Поппер-Линкеус ближе всех подошел к предвосхищению теории сновидений Фрейда. Однако прежде всего библейский Иосиф как великий толкователь сновидений был той фигурой, за которой Фрейд часто скрывал свое Я в сновидениях.
Фрейд родился с кипой черных вьющихся волос, поэтому молодая мать называла его «мой маленький мавр». Хотя его глаза и волосы были темными, его лицо не было смуглым. Он родился «в сорочке», и этот факт, как считалось, должен был обеспечить ему счастье и славу в будущем. Вот почему, когда какая-то старуха-крестьянка, с которой столкнулась его молодая мать в булочной, предсказала мальчику славу, сообщив матери, что она подарила жизнь великому человеку, гордая и счастливая мать твердо уверовала в это предсказание. Таким образом, геройское облачение плелось еще в колыбели. Но Фрейд, будучи скептиком, не принимал это легко на веру. Он писал: «Подобные предсказания должны делаться очень часто; на свете столь много счастливых, полных ожидания матерей и столь много старых крестьянок или других старых женщин, которые обращают свой взор к будущему, как только земные силы их покидают, так что предсказательница вряд ли несет наказание за свои предсказания». Тем не менее этот рассказ повторялся, по всей видимости, настолько часто, что когда в 11-летнем возрасте Фрейд услышал новое предсказание, на него это произвело некоторое впечатление. Вот как он позднее описал происшедший случай.
Как-то вечером «…в одном из ресторанов на Пратере, куда меня часто брали с собою родители (мне было тогда одиннадцать или двенадцать лет), мы увидели человека, ходившего от стола к столу и за небольшой гонорар импровизировавшего довольно удачные стихотворения. Родители послали меня пригласить импровизатора к нашему столу. Желая меня за это отблагодарить, он, подойдя к нам, составил в честь меня стихотворение, в котором пророчествовал, что я стану министром. Впечатление от этого второго пророчества я очень живо помню. Это было время как раз „гражданского министерства“; отец незадолго до этого принес домой портреты (выпускников университетов из буржуазных кругов — Хербста, Гискры, Унгера, Бергера и других, и мы осветили дом в их честь). Среди них были даже евреи, и каждый подававший надежды еврейский мальчик видел перед собою министерский портфель. Больше того: с этим впечатлением было связано впоследствии и мое желание поступить на юридический факультет, которое лишь в последний момент было мною изменено».
