Обо всем этом я вспомнил по дороге к Федору и шел молча, задумавшись, а ей не нравилось мое молчанье. Ей поговорить не терпелось, поспрашивать — я чувствовал это по нетерпеливым глазам. Да и на веранду в то утро она ко мне первая пришла. Наклонилась, смотрит сверху, поговорить, вижу, хочется.
— Какой ты большой да белый. Не бойся — я не урочлива. — Присела рядом на одеяло. От кофты ее несло кислым и душноватым запахом. Я отодвинулся на кровати подальше. Она догадалась о чем-то:
— Стара уж, да? Глядеть на меня неохота?
— Что ты! У меня голова болит. — Она внимательно посмотрела мне в глаза и, кажется, поверила.
— Жениться надо, болеть не будешь. Так добры люди советуют. Невеста присмотрена?
— Есть. Собиралась на днях приехать. Приезжала раз — да неудачно. Сейчас надо по-хорошему...
— Как неудачно? — Нюра удивилась и приподняла голову.
— Погостила мало. Какой-то час. Тут и рассмотреть не успели.
— Ну че, гости да гостей. Приедет — так к Федору перейду или к Марусе. Ночевать пустят.
— Зачем ты, Нюра! Не обижай...
— Я же так, так... Люблю попытать. Откуда узнать, каким боком ко мне прийдешься — задом ли передом. Скажешь: нянька — не велика родня. Бывают всякие люди — и таки бывают. Ну ладно, поехали-проехали... А как ее зовут?
— Алей.
— Алентиной? А то еще Аллы бывают. А парни все Юрики пошли, у кого парнишка — и сразу Юрик. По Гагарину ложат. — Она засмеялась, но сразу осеклась, нахмурилась, что-то вспомнив. — Вот что, Васяня, пойдем-ко к Федору. Десять лет без малого поил, кормил меня. Там и чаю пошвыркам, а обедать сюда.
...И вот уж подходим к Федоровой ограде.
— Че-то никто на бежит к нам, — посмеивается Нюра, но перед самыми воротами внезапно останавливается.
— Ты первый заходи, — говорит с испуганной робостью и отступает назад. Я удивлен. Потом смешно стало.
— Вроде за родню был, а теперь юбку поджала?
— Был да сплыл. А вдруг не узнает. Прошлый раз заходила, так еле узнал.
Открываем дверь. В избе пусто. Проходим дальше, в горницу. Здесь тоже тихо, вроде человеком не пахнет. Оглядываемся. Глаза плоха привыкают к сумраку. В углу на кровати лежит тоненький спящий старичок. Федор и есть. Я стучу громко ногами, и он просыпается.
— Входи, Василей, не топочи. Кого это с собой приволок?
— Спрос! — кричит Нюра и поправляет на голове платочек, но прячется на всякий случай за мою спину.
— И спрос — не грех и узнать хочу, — бормочет Федор и спускает ноги с кровати. И тут Нюра совсем осмелела, сделала шажок вперед, приподняла шею и сделала ее набок с каким-то гордым наклоном.
