Вот стоит управляющая несметными ценностями. Перед нею полукругом стоят те, для кого важны внутренние ценности, то есть те, кто берет чаевые, это — народное радио с его маленьким радиусом: родина! Австрия региональная. Позже они, гонимые священником, с мокротой откашляют свои прегрешения, оставшиеся без последствий, и потом умрут, причастившись церковных таинств, исполнив свой последний долг перед Господом, да и вся их жизнь сплошь состояла из долгов. Ну, а кто же там спускается к нам с горы? Это Эрих, лесоруб. Скорый суд. Он и предпринимательша невзначай оказались лицом к лицу — нет, это чей-то недосмотр! И не тень ангела осеняет их своим крылом. Предпринимательша не прочь пойти навстречу своей вчерашней прихоти и не прогоняет его прочь: пусть идет себе с ними! Лесоруб ломает руки, а потом на секунду застывает в воздухе, словно щелчок кнута, набор готовых деталей, из которых, наверное, можно было бы составить другую композицию (композицию жизни), да, он на все готов, то есть — он наготове! Эта женщина уже дает ему косвенные указания, как надлежит вести себя в раю. Ни в коем случае (то есть только в каком-то определенном случае, про который она скажет отдельно) нельзя к ней прикасаться. Помимо этого, его фантазии никаких границ не предписано, за исключением границ молчаливой природы. В его мозгах — полный фарш: так как же, она хочет его или она хочет его работу? Он не в состоянии отделить одно от другого. Для того ли он нужен, чтобы отобрать у леса дичь? Тащить на ручной тележке артезианский номер с оленем, такой своеобразный горский юмор? Министр и его министрант, человек из регионального правительства, — оба уже здесь, кормятся линиями жизни из своих карманных фляжек, раздулись до невероятной жизнерадостности, разлагающаяся падаль, дни напролет лежащая на солнце. Каждый из них по отдельности стоит троих, если учесть, сколько они могут съесть, то есть их объем, — что ж, ради бога, но, по правде говоря, если каждого из них вытащить из шелухи природы, то он представляет тысячи людей, которые на них полагаются! Вся Австрия смотрит сейчас на них как на людей, которые, наложив запрет на теле- и фотосъемку, жестко предохранили себя от того, чтобы общественность видела их здесь в компании одного из столь могущественных людей, что он при жизни воздвиг себе мраморный памятник в виде сакрального сооружения (персональный автобус для Господа и Девы Марии), где люди могут петь каждое воскресенье. Чтобы люди привыкли и после его смерти уже по праву возносили ему хвалы до небес. Деньги и люди водопадом будут перетекать с одной биржи на другую (как дичь), там, на горе, посреди бушующего счастья вершин, рядом со зверями, чьи головы сплошь покрыты ранами. Эти толстосумы — они теперь всё могут купить!
