Лесоруб Эрих, с уверенностью коммивояжера погрузившийся в свои новейшие мечты и вожделения (не задумываясь о грозящих опасностях), направляется в свою комнатку, где из крана течет только холодная вода. Он не может больше тратить мысли на свою семью, во всяком случае в данный момент. С ним приключилось наваждение, со всеми признаками телесного заболевания. Никто не учится на ошибках прошлого. Эта женщина, она выглядела так, словно явилась плодом расточительства своего творца, так прекрасно может быть только что-то совершенно излишнее. Об ее значимости для экономики он и не подозревает. Концерн, озаряющий ее лучистым сиянием, он никогда в жизни не видел. Порыв воздуха подхватил ее волосы — словно ветви, затрепетали они на ветру. Какое удивительное вместилище для жизни! Да и там, внутри, куда втягивается дым ее сигареты, наверняка все ящички так симпатично обклеены. Эрих вот что решил: смелость города берет! Там, вверху, на горе, уж он своего не упустит. Он и все книжки про женственность да про телесность прочитал, которые по почте тайно выписывал. Маскарадный костюм и личина вожделения так же лихо на нем сидят, как штирийская шапка по праздничным дням. У него нет даже своего дома, чтобы там укрыться. Чтобы заглянуть к нему в гости, то есть чтобы сказать наконец «да», этой женщине придется врасти в землю, как ползучему плющу. Она как на фотографии, только у нее еще есть глубина. У этого деревенского парня меньше священного трепета перед телевидением как средством искусственной информации, потому что для него не существует другого мира, кроме того, который есть здесь, и начиная с шести часов вечера он продолжает в нем находиться, да-да, у него просто нет этого аппарата для глазения по имени телевизор. Кредиторы до порога пивной его провожают, проходу не дают. Земля знает только надругательство ее обитателей над природой и ужас природы перед ее обитателями: этими низкорослыми, обтесанными со всех сторон существами, этими ошибками цветового разрешения, а теперь еще и природная их среда гниет прямо у них под ногами! Через дыру в земле они наверняка все молча вывалятся из этого мира, этот механизм уже объят пламенем, и прародительницы всего растущего, насмерть изуродованные, немедленно останавливают его ход. Нравы и порочные обычаи этих существ, в частности те, которые они проявляют в своем жилом обустройстве, становятся все грубее, с тех пор как они научились жить планомерно, и каждые несколько лет все, что им раньше было дорого, заменяют на новое на кредитной основе. Все, что их окружает, отслаивается, как кожа у змеи, только они сами остаются прежними. Шагая домой, Эрих громко кричит от радости. Сейчас он больше всего хотел бы заставить свой детородный орган заработать на полную мощность, как это в разрезе показано в книжке.
