Поворачиваюсь к Аланке: так, мы пошли, ты веди себя хорошо…
(Долго молчит.)Боже мой… Она так испугалась… Смотрит на меня огромными глазами, словно не понимает, что происходит… Разве я могла уйти без нее? Она и подумать так не могла (плачет)… Ее взгляд…
Таких слов ни в каком словаре нет, чтобы описать вам ее взгляд… Так смотрят на человека, зная, что не увидят его больше никогда…
Паника…
Ужас…
Крик…
Беспомощность…
Отчаяние…
Безмолвие…
Прощание… —
Последний взгляд…
Если бы я могла знать тогда, что ухожу от нее навсегда… (Долгая пауза.) Бросаю ее… Мне так тяжело говорить об этом… (Замолкает, смотрит сквозь стену, закрыв рот ладонью.) Я ведь думала, что она выживет. Я не знала, куда нас выводят: а вдруг расстрел? Милка умирала у меня на руках — годовалый беспомощный ребенок, разве ее не жаль было? Возможность выбора — она была только в ту минуту, в ту секунду… Я инстинктивно спасала младшего ребенка, беспомощного и ослабленного. И я ничего уже не смогу вернуть, изменить. Я до самого конца буду нести свой тяжелый крест вины…
И никогда, никогда ее искуплю ее.
Потом мне рассказывали о ней… О последнем дне ее жизни… Она почти все время плакала. Представляете, она думала, что нас увели на расстрел… Ее мучила совесть за то, что она жива!.. Вы понимаете? Она страдала не потому, что ее оставили одну, а потому, что думала, что нам досталось худшее: что смерть досталась нам, а не ей… Представляете? А я в то время была на допросах в ФСБ, потом какие-то журналисты пришли, мы их выгнали… И… я адски устала и легла спать. Я спала! А она… Она оплакивала нас, думая, что мы расстреляны…
Я думала, что все закончится хорошо: раз нас выпустили, и остальных выпустят. Иначе бы я ни за что не легла спать…
Я спала (закрывает лицо рукой, словно прячась от яркого света).
Мне даже не снились никакие сны — словно в пропасть провалилась.
(Долго молчит.)
…Ее нашли четвертого сентября.
Сколько детей были страшно изуродованы, искалечены, — но выжили. А она погибла из-за такого вот крохотного кусочка, который вонзился ей в шею! Ни царапины, ни ранения, — лишь крошечный кусочек металла в сонной артерии… Спящая принцесса… Глаза закрыты, — никогда больше не увижу ее глаз… (Долго рыдает.)
Все, что осталось мне, — вспоминать ее последний взгляд, провожавший меня, пока я не закрыла за собой дверь…»
Анета, мать
