— На каком основании? — чуть ли не шепотом спросил он.
— Этого еще никто не знает, — ответил Бек, — мы сами все в полной растерянности. Могу сказать только одно, что грядет что-то огромное и непредсказуемое.
К этому моменту Канарис уже успел прийти в себя.
— Хорошо, я сейчас же выезжаю к вам, в генштаб. Попробуем во всем этом разобраться.
По дороге в генштаб Канарис судорожно пытался разобраться в ситуации. Он прекрасно знал, что в последнее время, особенно после того, как генералитет высказался о неготовности Германии к большой войне, его высшие чины вызывали у фюрера только раздражение, но адмирал никак не думал, что фюрер пойдет на такие крайние меры. Канарис уже давно неразрывно связал свою судьбу с вермахтом, поэтому любой удар по этой организации он рассматривал как удар лично по нему.
Прибыв в генштаб, он сразу же прошел к Кейтелю.
— Вы мне можете рассказать, что происходит? — с порога выпалил он, забыв о всякой субординации.
Кейтель устало провел рукой по лицу и рассказал все, что ему самому было известно. И тут Канарис взорвался, он всегда был очень корректен даже в разговорах с подчиненными, но сейчас он забыл обо всем: забыл даже, что разговаривает со страшим по должности. Кейтель смотрел на шефа абвера и не узнавал его: вечно сдержанный, спокойный, говорящий почти шепотом, адмирал стоял перед ним, раскрасневшись, и в полном смысле слова кричал:
— Вы понимаете, что вы сделали! Да уж лучше бы вы передали все это прямо в руки Гейдриха или Гиммлера — сэкономили бы им время. Как вы могли, вы, штабной генерал, даже не вспомнить, что в вашем распоряжении есть разведка! Мои люди докапываются до тайн других государств, а происхождение этих подделок они бы выяснили в течение суток! Вам что, не известно, что у нас есть отдел по наблюдению за связями высших офицеров. И это их дело, а не какого-то там гестапо. Еще год назад гестапо бы не посмело вызвать к себе на допрос самого захудалого ефрейтора! И вот дожили!
Он схватил со стола телефонный справочник, нервно полистал его, а затем, ткнув в какую-то страницу пальцем, бросил раскрытый справочник перед генералом.
— Вот видите, — уже начиная успокаиваться, сказал он, — здесь всего-то четыре бабы с фамилией Грюн. Мои люди выяснили бы кто есть кто за два-три часа.
Он вдруг устало уселся на стоящий рядом стул.
— Но Бломберг даже не стал оправдываться, он просто подал в отставку, — плаксиво сказал Кейтель.
— Бломберга вы уже отдали, — тихо и устало сказал адмирал. — Давайте думать, что нам делать с фон Фричем. Думаю, надо настоять на суде офицерской чести. Я подумаю о подходящей фигуре для судьи и сообщу вам. Надо как следует дать по рукам этим выскочкам из гестапо.
