— Какое значение это имело бы? — отмахнулась она. — Если бы ты знал о моей беременности, когда он погиб, позвонил бы мне? Приехал бы навестить меня?
— Да. — Он возбужденно поднялся со ступеньки не в силах уже сидеть спокойно. — Это имело бы чертовски большое значение. Он был моим лучшим другом. Я был обязан ему… — Он оборвал фразу, выругался вполголоса, потом продолжил: — Я был обязан ему всем.
— И вернулся бы сюда ради ребенка Грега, но не ради меня… — Дорис и не подозревала, что можно ревновать к своей собственной дочери, но какое-то щемящее чувство свидетельствовало, что она-таки ревнует. Женщина поднялась по лестнице и оказалась на ступеньку выше, глаза в глаза с Тедом. — Я была той, кто тебе нужен, как ты говорил. Той, ради кого ты принес бы в жертву дружбу с Грегом. Ты знал, что я тебе поверила? И даже собиралась сказать ему, что не могу выйти замуж, потому что — да прости меня. Боже, — хочу тебя?
Почувствовав, как сжалось горло, она отвела в сторону взгляд и глубоко вздохнула прежде, чем снова посмотреть на него. И на этот раз заговорила спокойнее.
— Слава Богу, что я этого не сделала. Все было лишь болтовней, не так ли? Три месяца спустя ты напрочь забыл обо мне. Когда я особенно нуждалась в тебе, ты был недосягаем.
Она дала ему шанс оправдаться, высказать что-нибудь, что угодно, но он им не воспользовался. Его лицо окаменело, глаза стали какими-то далекими. Холодными. Иногда он бывал таким неприступным.
Досадливо пожав плечами, она отошла в конец веранды, остановилась как раз под кормушкой для колибри, и крошечная разгневанная птичка затрепыхалась и поспешила скрыться в ветвях близко растущего рододендрона. Услышав скрип половиц за своей спиной, возвещавший о его приближении, она устало вздохнула.
— Кэтти нуждалась в своем отце, а не в одном из друзей Грега, а то, в чем нуждалась я… — она вздохнула еще раз… — ты не мог мне дать.
Хэмфри опустил губку в ведро, поднял ее, и вода заструилась по крыше машины. Еще и полдень не наступил, а он уже был на ногах больше шести часов и переделал все свои дела. После восьмимильной пробежки убрал квартиру, постирал белье и вымыл посуду, оставшуюся от вчерашнего ужина. Сходил за газетами. Вычистил машину внутри и теперь мыл снаружи.
Когда закончит с этим, решил он, перекусит чем Бог послал и придумает какое-нибудь занятие. Может, если повезет, проспит весь вечер. Поспать-то ему не помешает после беспокойной ночи. Но он знал, что не сможет заснуть. Просто будет лежать размышляя, припоминая. А если и задремлет, то обязательно увидит тот самый сон.
