— Я храню флаг с похорон Грега, сложенный так, как мне его вручали. Хотела отдать его родителям мужа, но они настояли, чтобы я оставила его для… — Она внезапно смолкла и сжала губы. Помолчав немного, снова взглянула на него и криво улыбнулась. — Не очень-то приятная тема для такого утра, а?
— Да уж, — согласился Тед.
Несколько минут они хранили молчание, пока он не спросил:
— Твоя жиличка проводит весь день дома или уже ушла куда-нибудь?
Если бы у нее был выбор продолжить разговор о смерти Грега или о так интересующей его "жиличке", Дорис предпочла бы сейчас первую тему. Она еще не свыклась с мыслью о необходимости сказать ему о том, что у нее есть дочь. Ей не хватало уверенности в том, что сумеет скрыть свою вину, что сможет сказать об этом достаточно спокойным голосом, чтобы он не догадался сразу о ее тайне.
Со временем, даже при таких коротких посещениях, она будет не в состоянии скрыть существование Кэтрин. В конце концов, ведь решила же, что обязана сказать Теду: "У тебя есть дочь!" Но ей хотелось, чтобы это случилось позже, когда между ними установятся, быть может, менее напряженные отношения. Когда она будет уверена, что он не отречется от Кэт.
— У меня почему-то такое ощущение, что ты не желаешь говорить о своей жиличке?
Его низкий голос был с нотками подозрения, которое сквозило и в его глазах. Ей стало неприятно оттого, что он смотрит на нее так, словно не совсем доверяет. Но почему он должен быть доверчивым? Ему уже известно, что она способна на обман. После той жаркой августовской ночи, проведенной с ним, она продолжала дружить с Грегом, вышла за него замуж, — словно так и должно быть и ничего не случилось.
И все-таки ему невдомек, насколько она лжива. Он не знает, что она вышла замуж не по любви, была неискренней, поскольку испытывала подлинные чувства к Теду.
Откуда ему знать, что последние десять лет ее жизни прошли во лжи и обмане. Но скоро узнает и возненавидит ее.
Ну что же — пора сделать первый шаг.
Поднявшись на ноги, она сорвала несколько цветков прежде, чем повернуться к нему. Ей хотелось быть храброй, чтобы не бояться предстоящего разговора. И хотелось остаться трусихой, чтобы предотвратить, хотя бы оттянуть, увы, неизбежное.
— У меня нет жилички, Тед, — объявила она, открыто встретив его взгляд и стараясь не уводить в сторону свой.
— Но ты сказала…
— У меня есть дочь.
Ему понадобилось какое-то время, чтобы вникнуть в ее слова, и она притихла, перебирая пальцами хрупкие цветки и с болью в сердце ожидая его реакцию.
