Но все, кто говорил так, — ее родные и родные Тейлора, их друзья — видели лишь то, что хотели видеть, что их устраивало. Они не замечали в ее внешности и намека на Грега, с его светлыми волосами и голубыми глазами, поэтому и соглашались, что она вылитая мать.
И ошибались. Как и большинство детей, Кэтрин походила на обоих родителей. Волосы у нее были от Дорис — каштановые, шелковистые и прямые, и ее же глаза — темные, выразительные. И материнское телосложение, и те же губы бантиком. Но подбородок, ушлую улыбку и прямой нос она унаследовала от отца. Как и спокойный характер, и серьезность, и холодный практицизм.
Никто, кроме матери, не замечал ее большого сходства с отцом, но оно и неудивительно.
Никто же не видел ее отца.
Никто не встречался с Теодором Хэмфри.
Горько улыбнувшись, Дорис повернулась, прошла по коридору на кухню, бросила газету на стол и подошла к раковине помыть руки.
Десять лет назад она попыталась открыть правду о ребенке, которого еще носила. Послала Грегу письмо, в котором признавалась во всем, не назвав имени мужчины, с которым была ему неверна. Писала о том, как глубоко сожалеет об этом, и умоляла простить ее. Соглашалась на развод, если он потребует его, и обещала восполнить ему все, если только он даст ей такой шанс. Клялась быть самой лучшей женой, какую только может пожелать мужчина.
Со слезами на глазах отнесла она письмо на почту и торопливо бросила в ящик, чтобы уже нельзя было его вернуть. Шесть недель спустя оно вернулось к ней нераспечатанное, но ей было не до него, так как она уже оплакивала смерть мужа. Он погиб, так и не узнав, что она забеременела от его лучшего друга.
Десять лет назад она, девятнадцатилетняя, осталась предоставленной самой себе, впервые в жизни — одна-одинешенька — в чужом городе. В таком возрасте самое время быть молодой, безрассудной, беззаботной. Безрассудной молодости как не бывало. Но сколько же забот пришлось взвалить на себя с помощью Теда. Ее сообщника по преступлению. Ее партнера по вот уж действительно греховному зачатию.
Только ему и невдомек.
А теперь он живет на той же улице, что и его дочь, — милая девочка с редкой обворожительной улыбкой, и не знает об этом.
О Боже, что ей делать?
Кэтрин забрела на кухню с чашкой из-под мороженого, неслышно ступая по линолеуму босыми ногами.
— Что это за мужик, с которым ты разговаривала? — спросила она, ставя чашку на разделочный столик и беря с тарелки рулет с корицей.
Дорис замерла и, выдавив из себя улыбку, закрыла воду и повернулась к дочери.
