— Я стал теперь недоверчивым, месье Беррьен. Считаю, что вы способны на все. Но я промолчу, если вы отдадите мне руку Эвелин.
— Гм, но ведь это шантаж. Ну и хороши же вы, месье! Так слушайте меня: никогда моя дочь не выйдет замуж за шантажиста! Никогда! Так что прекратите мне угрожать, привезите эти бумаги, ничего никому не говорите, и тогда я, может быть, рассмотрю возможность вашего брака с Эвелин. Не так ли?
Но Ги было не так — то легко провести. Он насмешливо заявил:
— Возьмите бумагу, ручку и пишите то, что я вам сейчас продиктую. Готовы?
— Да. Но в рай вы с такими штучками не попадете, молодой человек!
— Начали. Наверху слева напишите ваши имя, фамилию, адрес: «Вилла цветов» в Сен — Клу. Заголовок: «Мой дорогой Ги!»
Скрипя зубами и пером, Гастон писал: «Мой дорогой Ги! Я с удовольствием воспринял вашу просьбу о женитьбе…»
— Нет, так не пойдет, подождите… «Я счастлив и горд тем, что вы попросили руки моей дочери Эвелин, и я от всего сердца…»
— «От всего сердца», — яростно прошипел Гастон.
— «От всего сердца даю вам на то мое согласие, осознавая всю честь, которую вы оказываете…»
— «Честь (мерзавец!), которую вы оказываете…»
— «Моей простой и скромной семье». Точка.
— Конец, что ли? Может, хватит? — пробормотал Гастон.
— Нет еще. Слушайте дальше. Ага, вот так! «Я глубоко вас люблю, мой дорогой друг…»
— «Мой дорогой (дерьмо!) друг».
— «И я уверен, что Эвелин будет очень счастлива с вами. Целую».
— «Целую», (у — ух!)
— «Ваш в ближайшем будущем тесть». Подпишите.
— Подписываю.
— Положите в конверт.
— Сделал.
— Теперь напишите на нем адрес: месье Ги Танней, сто пятьдесят шесть, улица Пасси, Париж, шестнадцатый округ. Наклейте марку.
— У меня их нет,
— Не имеет значения. Пойдите и купите её в почтовом отделении на улице Пети — Шам и одновременно бросьте там письмо в ящик. Как только я получу ваше письмо, я отошлю вам бумаги, которыми располагаю. И буду нем как рыба. Но берегитесь: не вздумайте нарушить наш уговор до свадьбы, иначе…
— Ах ты негодяй такой! Преступник — скороспелка! Пило… я хочу сказать… политиканствующий дурень! Эх, если бы я не сдерживался…
— И если бы мне не было известно то, что я знаю! До свидания, тестюшка. Горячо целую.
Гастон бросил трубку, посмотрел на написанное им письмо и тихо произнес:
— Умница — парень. Далеко пойдет.
Он вспомнил одну из фраз Ги — не нарушать уговор до свадьбы… и вздрогнул. Теперь, когда отец Таннея вручит ему билет на самолет, Ги подумает, что это он, Гастон, все подстроил, и тогда одному только Богу известно, что он натворит!
