Глава 7. Диалектический материализм
1. Диалектика и марксизм
Диалектический материализм Карла Маркса
и Фридриха Энгельса является самой
популярной метафизической доктриной
нашей эпохи. Сегодня это официальная
философия советской империи и всех школ
марксизма за ее пределами. Она доминирует
в идеях многих людей, не считающих себя
марксистами, и даже многих авторов и
партий, считающих себя антимарксистами и
антикоммунистами. Именно эту доктрину
подразумевают большинство наших
современников, когда обращается к
материализму и детерминизму.
Во времена молодости Маркса в германской
мысли господствовали две метафизические
доктрины, учения которых были
несовместимы друг с другом. Одной был
гегельянский спиритуализм, официальная
доктрина прусского государства и прусских
университетов. Второй был материализм,
доктрина оппозиции, склонной к
революционному свержению политической
системы Меттерниха и христианской
ортодоксии. Маркс попытался смешать их в
единое соединение, чтобы доказать, что
социализм обязан наступить с «неумолимостью
закона природы».
В философии Гегеля логика, метафизика и
онтология в сущности тождественны.
Процесс реального становления – это
аспект логического процесса мышления.
Схватывая законы логики при помощи
априорного мышления, разум обретает
точное знание реальности. Не существует
дороги к истине, кроме той, которая
обеспечивается изучением логики.
Специфическим принципом логики Гегеля
является диалектический метод. Мышление
движется трехчастным путем. От тезиса к
антитезису, т.е. к отрицанию тезиса, а от
антитезиса к синтезу, т.е. к отрицанию
отрицания Тот же самый тройственный
принцип проявляется и в реальном
становлении. Ибо единственной реальной
вещью во Вселенной является Geist (разум
или дух). Материальные вещи не обладают для
себя бытием. Субстанция материи находится
вне ее, дух есть у себя бытие. То, что
называется действительностью – помимо
разума и божественного действия – в свете
этой философии есть нечто гнилое или
косное {ein Faules), которое может казаться,
но не является в себе действительным <см.:
Гегель Г. Философия истории. – СПб.:
Наука, 1993. С. 70–73, 87>.
Между гегелевским идеализмом и любой
разновидностью материализма невозможен
никакой компромисс. Плененные престижем
гегельянства в Германии 1840-х гг., Маркс и
Энгельс опасались слишком радикально
отклоняться от единственной философской
системы, с которой были знакомы их
сограждане. Они не были достаточно
отважными, чтобы полностью отвергнуть
гегельянство, как это было сделано
несколькими годами позже, даже в Пруссии.
Они предпочли предстать в роли
продолжателей и реформаторов Гегеля, а не
в роли иконоборцев-раскольников. Они
хвастались тем, что трансформировали и
улучшили гегелевскую диалектику,
вывернули ее наизнанку, или вернее
перевернули ее с головы на ноги <
