Она помотала головой.
— Я ничего не понимаю. О каком выборе ты говоришь?
Он вздохнул.
— О том самом выборе. Я хочу тебя. С той минуты, как впервые тебя увидал. И мое желание не утихает. Я не люблю тебя и не стану притворяться. Ты хотела мою душу? Бери. Она твоя, как и тело. Если я тебе нужен, я сдаюсь, потому что я устал делать то, что правильно. Я от всего устал.
Анна почувствовала усталость и страдание в его голосе, и у нее сжалось сердце от тревоги за него. Ей захотелось утешить его, обнять и успокоить. Тогда бы он понял, что им движет не только грубое желание. Он мог бы полюбить ее, но он не позволяет себе. Мишель он точно не любит. Марк не из тех, кто изменяет любимым. Со временем он сам в этом убедится.
Если бы только у нее было это самое время! Но его как раз и нет. Хотя…
— Тебе когда надо возвращаться в город? — отрывисто спросила она.
— А какое это имеет значение? — пожал он плечами.
— Ты сказал, что сегодня не встречаешься с Мишель, так ведь? А завтра?
— Она не ждет меня раньше воскресного вечера. Она думает, что я тут наедине с детскими воспоминаниями. Что я разговариваю с духом своего отца. Что за ирония судьбы!
— Это совсем не смешно, — покачала головой Анна. — Ведь именно это и случилось.
Он горько засмеялся.
— Да уж, папуле есть чем гордиться. Я ведь пошел четко по его стопам. Ну ладно. Пойдем в дом и ляжем в постель. Разве не об этом ты думала, надевая эти замечательные сережки?
Да, она мечтала об этом. Но не так.
А какой у нее выбор? У нее есть сорок восемь часов, чтобы убедить его: они созданы друг для друга.
— Хорошо, — согласилась она, но голос у нее слегка задрожал.
— Ты, наверное, захочешь, чтобы я и завтра остался? Ты не отпустишь меня до самого воскресенья?
— Да, — твердо сказала она.
— Я так и думал. Только, я тебя прошу, не говори мне о любви. Мне не нужно этих романтических выдумок, а также обвинений в непорядочности. Договорились?
Анна отвернулась, пытаясь спрятать обиду и растерянность, и вышла из машины. Марк знал, что поступает жестоко, но почему-то не мог удержаться. Ничего, лучше горькая правда, чем плен иллюзий. За несколько часов ей удалось перевернуть всю его жизнь. Еще недавно у него в жизни была полная ясность, теперь же он катится, словно детский мячик, под уклон, и неизвестно, куда его занесет.
Он запер машину и подошел к Анне. На ее лице больше не было горечи и обиды, и она была прекрасна в неясном лунном свете. От одного ее вида его желание всколыхнулось с новой силой, и он понял, что пропал. Да у него и не было никаких шансов, что бы он ни говорил.
