В понедельник на моём столе лежала пачка тетрадей с домашними сочинениями. Несколько человек не сдали. Проханов буркнул: «Нечего писать». Валет не явился на урок. Сёстры Орловские сослались на болезнь, а Коврайский вложил в тетрадь листки со своими стихами: «Просьба прочитать, и это будет счастливый день в жизни одного человека». Просьбу Коврайского я выполнить не сумел, потому что стихи в отличие от обычных записей были написаны совершенно невозможным почерком, полным завитушек и неведомых знаков. Впоследствии он уверял, что это «новое веяние в стихосложении», что должно быть «немножко непонятно, а то неинтересно».
Толя Маслов сухо описал случай, когда он перевёл немощную старушку через улицу, помог ей подняться на пятый этаж и вынес ведро с мусором. «Это был настолько счастливый день, — заканчивал он, — что с тех пор я долго стою на перекрёстках, поджидая других старушек, но они не идут, и жизнь моя оттого бедна и убога». Маслов писал легко, грамотно, с холодным юмором. Я поставил ему пятёрку.
В сочинении Наташи Гончаровой сквозила ирония и любование своим остроумием. «Мой самый счастливый день давно миновал. Он имел место в девятнадцатом веке, когда в другом обличье, но с тем же именем я танцевала на балу с Пушкиным. А если серьёзно, то я уверена, что на свете счастья нет, а есть покой и воля…»
Стана Феодориди была искренна и проста. Она описала ненастный осенний день, когда в ливнях дождя перед ней появился белый голубь и, отметая крыльями водяные струи, облетел её, а потом сел на плечо. «Я почувствовала самое настоящее счастье, не знаю почему. И вообще считаю, что счастье может быть беспричинным, как явленье природы».
Большинство сочинений были совершенно безлики. Ученики кое-как отписались, как правило, с огромным количеством ошибок, неохотой и откровенной скукой. Серёжа Камсков был краток и честен: «Николай Николаевич, я мог бы сочинить целый рассказ, но не хочется врать. У меня есть мечта о счастливом дне, это правда, и я знаю, каким он должен быть. В сравнении с этим желанием все остальные “заячьи радости” для меня не существуют. Спросите меня через год, и я отвечу, удостоился ли я этого счастливого дня».
А теперь главное. Её сочиненье. Если это можно назвать сочиненьем. Приведу его целиком:
«Вы знаете, в чём моё счастье, и знаете мой счастливый день. Всё лето ждала, всё лето искала неопалимый кустик, но не нашла. Сердце замирало от страха, вдруг не появитесь, исчезнете навсегда. Но Бог миловал и не спрятал вас от меня. Какое ещё нужно счастье, если в день своего рожденья, в день Купины вы открыли дверь класса, поздоровались и посмотрели мне прямо в глаза. Я знаю, зачем вы придумали эту тему. И вы не ошиблись. Я уверяю вас снова, что это самый счастливый день в моей грустной и, вероятно, ненужной вам жизни.
