Она не спросила, зачем ему нужна она. И хорошо. Он бы не ответил. Не говорить же — что он, оказывается, бессилен перед ласковой рукой на своей макушке? Теперь, когда он знает, он никому не позволит прикоснуться так, как позволил ей. А ей — ей теперь можно. Пока длится этот сон.
Он все равно не будет долгим.
…Как в воду глядел.
Через два месяца вернулся ее муж.
На носилках, слабый, отощавший до последнего. Тяжелейшая пневмония. Опасности для жизни уже нет, температура субфебрильная, но держится. Если бы это не была третья пневмония за зиму, он постарался бы остаться в строю, — сказала она. Но Вильгельма фон Бюлова списали подчистую. Капче-Ланка, — сказала она. Вечная зима. Бураны и мороз.
У него нет никого, кроме меня, сказала она. Простите, Пауль.
— Конечно, — сказал он. — Прощайте.
…Работы всегда хватало, и, занятый делом, он не вспоминал. Хуже было, когда выдавалась свободная минута — поэтому он постарался, чтобы свободных минут не возникало. А если хорошенько устать, и снов не снится. Потому что пару раз он все-таки просыпался оттого, что искал ее рядом с собой — а ее не было.
Потом стало легче — и тут она прислала сообщение. Зайдите ко мне в ближайшие день-два, пожалуйста. Ваша Эмилия.
От слова "ваша" застучало в висках. Неправда, и никогда не было правдой… было.
Отложил дела, вышел на вечернюю улицу. Ехать к ней от здания штаба ему бы и в голову не пришло. Прогулялся пару кварталов, поймал такси. Вышел из машины, не доезжая пары кварталов до места. На всякий случай. Ну и… настоятельно требовалось взять себя в руки. Никуда же не годится — так волноваться.
Зачем он ей нужен, когда уже — всё?
…Вильгельм в курсе, — сказала она. Так получилось. И… мы уезжаем, на его родную планету. Как только ему станет немного лучше — а он поправляется медленно, но неуклонно. Самое позднее — через месяц.
Но это только первая новость, — сказала она.
От второй новости у него потемнело в глазах. Натурально. Несмотря на то, что они не настоящие. Когда-то, подростком, он рассуждал о смысле понятия "разумный". Для него это включало, в том числе, просчитанные последствия поступков. Разумен тот, кто знает, к чему может привести… Слова фрау фон Бюлов ясно показали ему, что он все-таки неразумен.
О да, в насильственной стерилизации как мере против бесконтрольного размножения безусловно было рациональное зерно.
Удар по генофонду — как там… бледным расплывшимся шрифтом по серой ломкой бумаге.
Он уже открыл рот — но она подняла руку, тонкие теплые пальцы легли на губы и не дали сказать ни слова.
