— Она будет кормить моего внука, он будет находиться в ее доме.
— Отец, здесь ему будет удобнее.
Генрих, прищурившись, поглядел на дочь.
— Удобства не спасли тех моих внуков. Этот ребенок со временем станет королем Наварры. Ему нужны не мягкие шелковые подушки, а хорошее свежее молоко здоровой женщины.
С этими словами он провел рукой по груди крестьянки, и Жанна подумала, не одна ли это из его многочисленных любовниц, и не будет ли ее сын сосать молоко, принадлежащее его дяде.
Эта мысль ее позабавила. Отец, увидя улыбку на лице дочери, одобрительно кивнул.
— Образумилась, — заметил он. — Этого ребенка я не оставлю на попечение безалаберных нянек, думающих только о шалостях с придворными. Эта женщина будет ему матерью, а не нянькой. — Он повернулся и сурово посмотрел на нее. — Иначе ей не поздоровится.
Он взял малыша из люльки и сунул в руки крестьянке.
— Корми его. Здесь. Сейчас.
Женщина выпростала большую грудь и поднесла к ней ребенка. Пока маленький Генрих жадно сосал, дед, не сводя с него глаз, громко смеялся.
— Отлично, — воскликнул он. — Насыщайся, внучек. Королям нужна хорошая пища.
Жанна глядела на них с удовольствием. Она радовалась, что отец так увлечен мальчиком; одобрение его относилось и к ней. Во многом она была с ним согласна; ей не хотелось, чтобы ребенок воспитывался при дворе короля Франции, но ей было любопытно, как Антуан воспринял бы весть, что его ребенка будут вскармливать в крестьянском доме.
Король подошел к кормилице, придвинул ей стул и стоял, пока младенец не насытился.
— Неси его к себе, — приказал он. И схватил женщину за ухо; жест этот был фамильярным, дружелюбным, однако в нем проглядывала угроза. — Помни, у тебя на руках наследник трона Наварры. Хорошенько помни.
Крестьянка с ребенком на руках вышла, и Генрих повернулся к дочери.
— Значит, мне вмешиваться в его воспитание нельзя? — спросила Жанна.
— А ты как думаешь, дочка? У тебя были и другие сыновья, однако он мой единственный внук. Я не забыл, что случилось с последним ребенком.
Лицо Жанны мучительно исказилось. Она никогда не забудет душераздирающих криков малыша, приводивших их всех в ужас, пока не обнаружилось, что у него сломаны ребра; и признания испуганной няни; флиртуя с молодым придворным, она бросила ему ребенка из окна, как мяч, а придворный поймать его не сумел.
Генрих насмешливо глядел на нее.
— Полагаю, дочка, — сказал он, — что ребенку в моих руках будет безопаснее, чем в твоих.
