— Ты не хочешь к нам зайти?
— Нет, спасибо, не сейчас.
Во второй день мама позвонила Надежде Павловне:
— Надо что-то делать.
— Надо, чтобы они встретились. Надо устроить эту встречу.
— Правильно. Посылай Дашу куда-нибудь через двор, я — Лешку в магазин.
Так состоялся Великий и Коварный Заговор против наших с Дашей сомнений и за наше счастье.
Мама наехала, хлопнув по заднице пакетом:
— Хватит валяться, дуй за картошкой.
В овощной дорога мимо Дашиных окон. Иду как вчера — сутулясь, прячу взгляд и не спускаю его с Дашиных окон. Хлопнула подъездная дверь, а я все наверх пялюсь. Опустил взор и увидел Дашу. Она мелькнула и скрылась за акациями. Я остановился. Вот она вышла на дорожку. Идет, меня не замечая, о чем-то думает.
Да, беременность не красит женщин — по крайней мере, не украшает. Не та стала походка. Лицо, шея похудели, руки тоже. Живот торчит, ногами чуток заметает. Вот глаза по-прежнему красивые и огромные, но это, возможно, из-за темных кругов под ними… Все, увидела!
Даша увидела меня и замедлила шаг. В глазах заметались растерянность, страх, радость, боль — калейдоскоп чувств. Она шла прямо на меня — правда, каждый следующий шаг давался ей с большим трудом, чем предыдущий.
Как поступить? Ждать, что будет? Сказать: «Здравствуй, Даша»? Шагнуть в сторону, уступая дорогу? Меня уже лихорадило. Черт!
Даша шла, шла, шла… Я стоял и смотрел на нее. Глаза ее затуманились, закрылись, ноги подкосились, и она упала в мои объятия.
Наши мамы, прячась за шторы, следили за нами из окон, прижимая мобилы к ушам.
— Дашенька! — воскликнула Надежда Павловна и бросилась из квартиры вон.
— Молодец, девочка! — сказала мама и поспешила нам навстречу.
Но я их миновал. Нес Дашу на руках, на этаж поднялся на лифте. Вошел в квартиру, положил Дашу на диван, встал возле на колени. Следом наши мамаши.
Надежда Павловна, врач, меня оттолкнула, щупает пульс на руке, на шее, кофточку расстегнула, приложила ухо к груди.
— Леша где? — тихо спросила Даша.
Теперь я тесню Надежду Павловну, проторенным путем целую руку, шею, грудь.
— Даша! Даша! Даша!
Меня бьет колотун. Слезы бегут сами по себе. Даша давит их пальчиком на моих щеках. Мама, обняв Надежду Павловну, уводит на кухню.
Потом мы приходим туда. Даша усаживается за стол, придерживая живот обеими руками:
— Простите, запнулась и вас напугала.
— Бывает, бывает, — торопится согласиться мама.
Потом начинается дележ — делят Дашу.
— Я — врач, — напоминает Надежда Павловна.
