Я ждал, надеялся и верил, что произойдет чудо и Даша вернется ко мне. Я звонил им в дверь, которую открывала Надежда Павловна и строго отвечала:
— Даша, конечно, дома, но она не хочет вас видеть.
Я любил эту девушку безумно, но условности воспитания не позволяли врываться в квартиру, отталкивая несосто-явшуюся тещу, и требовать ответа. Впрочем, ответ был дан: вас не хотят видеть. Я мучился и не знал тогда, как легко женщины переворачивают прочитанные страницы и идут навстречу новым ощущениям.
События между тем развивались стремительно и непредсказуемо. Даша перепродала свое оплаченное право обучения в мединституте и на вырученные деньги увезла Жеку на Урал в Елизаровскую клинику. От этой информации лопнуло терпение моей мамы. Она практически силой притащила к нам Надежду Павловну и устроила ей пристрастный допрос.
Моя несостоявшаяся теща была печальна, как сама печаль.
— Это у нее от отца, погибшего на таджикской границе. Он был готов отдать все и саму жизнь ради товарищей.
Я вспылил:
— Стало быть, я — жертвенный материал? Меня, значит, в расход, чтоб хорошо было Дашиным приятелям?
По щекам сильной, строгой, суровой женщины Надежды Павловны потекли слезы.
Мама топнула ногой:
— Оставь нас!
Ну и пожалуйста! Хотел хлопнуть дверью, но мельком заметил: обе женщины, обнявшись и уткнув лица в плечи, рыдали в два голоса.
— Надо жить, сын, — сказала мама.
И я возродился к жизни. Вновь стал посещать тренировки. В понедельник взял гитару и спустился во двор. То, что поведала мне Жанка, ввергло меня в шок. Меня «колбасило» после этого еще две недели. Буквально выл, рычал, кусал свои руки от собственного бессилия.
Перед отъездом Даша поведала Жанке, что беременна моим ребенком, что очень любит меня, что Жека — это ее гражданский долг. Она его обязательно вылечит и, если он захочет, выйдет за него замуж.
— Что ты бесишься? — наехала мама строго.
— А что делать?
— Поезжай, найди Дашу, вылечите этого парня и возвращайтесь домой.
— С инвалидом я не буду биться из-за девушки. Даже если эту девушку зовут Даша.
— Но почему?
— Это мой гражданский долг.
— Что за горе, Создатель? — спросил Билли.
Я поведал.
— Успокойся и спать ложись, что-нибудь придумаю.
Через два дня Билли попросил оплатить вебсчет. Сумма была приличная, чтобы не поинтересоваться — для чего?
— Жалко стало?
— Это ж половина президентского гранта за «Национальную идею».
— Я имею на нее право?
— Конечно.
— Плати.
Я перечислил деньги на указанный счет, а назначение его узнал гораздо позже, когда вернулся с Курил. Но вам расскажу сейчас.
