— Ну, кто виноват, это мы разбираться будем.
— А вы, похоже, уже разобрались.
Лейтенант коснулся рукой затылка и поморщился:
— Значит, ты шел через парк. Услышал крик. Потом увидел, как незнакомый тебе гражданин выясняет отношения с незнакомой тебе девушкой.
— Он пьяный был. Он ее изнасиловать хотел!
— Ну, это еще доказать надо — хотел или она его подзадоривала, а потом раздумала, сопротивляться стала. В общем, как честный человек, ты вмешался, решил успокоить мужчину. Он успокаиваться не захотел, стал нецензурно выражаться и попер буром. Тогда ты к его физиономии и приложился. Но не рассчитал силы и в результате сломал гражданину челюсть. Правильно излагаю, не путаю?
— Правильно. Так все и было. Да вы у девчонки спросите, она подтвердит.
— Ничего она не подтвердит.
— То есть как?
— Так. Отказалась она заявление писать.
— Почему?
— Ну что ты заладил: как да почему? Опытная, видать, не хочет неприятностей.
— Теперь-то какие неприятности? Все позади.
— Э-э, пацан ты совсем. Все еще впереди! Допросы, суд, не дай бог, экспертизы. Ей такая слава ни к чему. Да и мужчина этот не вечно будет в больнице лежать, выйдет, начнет претензии предъявлять, а не он сам, так дружки его. Те ждать не станут, завтра и заявятся. Короче, заявления нет и не будет. И показаний она не даст. Как сейчас твердит, так и будет твердить: знать ничего не знаю, оставьте меня в покое, иначе я жаловаться буду! Других свидетелей тоже нет, а патруль только к шапочному разбору явился.
— Но ведь это я милицию вызвал! Что же, я сам себе враг, что ли?
— Так получается. — Лейтенант снова коснулся затылка и снова поморщился. — Потому что нет у нас ничего и никого, кроме двух фигурантов происшествия, причем у одного травма средней тяжести, жена, дети, положение и незапятнанная репутация, а другой здоров как бык, цел, невредим и молод. Молодым же, как известно, только дай кулаки почесать.
— Выходит, я еще и виноват. Ну, извините, что помешал девчонку изнасиловать. Больше не повторится,
— Опять задираешься. Обидно?
— А вы как думаете?
— Думаю, еще и тошно. А теперь давай без гонора и соплей. Прищучить этого мерзавца мы не сможем, это я ответственно заявляю. Что нам по силам — это прочистить ему мозги и припугнуть малость, чтобы он к тебе ненароком не полез. Что касается тебя, то… иди себе с миром. И выпей при случае за Алексея Петровича Божедомова.
— За кого?
— Да за меня.
— Не буду.
— Не потребляешь, что ли?
— Не злоупотребляю.
