Как практик я сделал правильное открытие, но теоретически еще не мог его обосновать. Хотя вроде бы все открытия в мире так и совершались, вот в чем штука-то! Вспоминаю я подобные казусы и думаю: «Господи, это же такие элементарные вещи, а я тогда не мог их объяснить. Мучился один на один с собой». Значит, фундамент у моих знаний был не такой уж прочный, песчаный он был фундамент этот. Надо было его сцементировать, заложить прочней. И теперь, когда вижу, что молодые тренеры попадают в аналогичные ситуации, я всегда стараюсь перехватить инициативу, помочь им, практикам, преодолеть незнание теории. Вспоминая себя в молодости, стараюсь взять на себя их треволнения в подобных случаях.
Именно с «динамовским» дублем я добился первого серьезного тренерского успеха — мы стали чемпионами республики. А ведь противостояли нашей команде, основу которой составляли восемнадцати-девятнадцатилетние ребята, взрослые коллективы, где было немало опытных футболистов, проявивших себя на более высоком уровне. Успеха добился и основной состав «Динамо», завоевавший путевку в высшую лигу.
Но я был неудовлетворен происходившим в нашем клубе, видел — что-то не так, несмотря на успех. Это было какое-то необоснованное чувство. Подобные переживания заставили меня обратиться к Горянскому с такими словами:
— Евгений Иванович, я не хочу чтобы в дальнейшем хоть кто-то мог сказать: «Малофеев настроен против вас. Он мешает вам в вашей работе». Еще больше я не хочу, чтобы у вас лично был повод так думать. Не дай Бог, чтобы у меня проскочило осуждающее вас каким-то образом слово… В общем, я хочу попробовать поработать самостоятельно.
В ответе тренера проявилась та порядочность, о которой я говорил. Он сказал:
— Я хорошо вижу, что ты мучаешься, переживаешь. Все правильно. Думаю, ты хочешь идти по пути, которым шел я. Да, тебе стоит поработать одному.
Так в конце 1975 года я принял команду брестского «Динамо». Это была моя первая настоящая взрослая команда, с которой я работал в качестве главного тренера.
В середине декабря мы отправились на сборы. Тогда было модно ездить на длительные сборы — по месяцу, по два. Сейчас я противник такого ведения учебно-тренировочного процесса, но в 1975 году я в какой-то степени копировал старших коллег, не зная досконально физиологии. Потом, когда круг моих знаний стал значительно шире, когда вместе со знаниями ко мне пришла способность обосновывать свои действия, я всегда старался не вывозить — точнее, не вывозил — никуда ребят дольше чем на две недели. Но тогда…
