Во второй половине дня первые летучие рыбы: сначала разветвленной дугой поднимается целый косяк, потом взлетают отдельные рыбы — с высоты прогулочной палубы они кажутся не больше пальца длиной, врезаются, как торпеды.
На некоторое время выключился кондиционер. Беседа с профессором Сёренсеном, вышедшим на пенсию преподавателем высшей школы и конструктором двигателей, об агрегатах, которые питают Левиафана светом, воздухом и энергией. Он высказал мнение, что машина несколько астматична, то есть втягивает слишком мало воздуха; это слышно по ее ходу и видно по крупинкам сажи. Я познакомился с новым словом: когда все аппараты отказывают, происходит «black-out». То же самое может произойти с автомобилистом, то есть после «матового стекла»[72].
НА БОРТУ, 6 ИЮЛЯ 1965 ГОДА
Гладкое море с желто-коричневыми массами, которые напоминали «цветение» Боденского озера. Только они были не равномерными, а разделенными на параллельные полосы, которые мы сначала рассекали под прямым углом, а потом плыли вдоль них.
Обход корабля с Юргеном Хардтом, старшим помощником капитана, затем беседа в его каюте за рюмкой мартини о службе и об иерархии на борту. Около одиннадцати часов Хардт ненадолго удалился, чтобы наблюдать кульминацию Юпитера, однако вскоре возвратился обратно, не исполнив задуманного, поскольку было слишком пасмурно. Его служба начинается в половине четвертого утра и продолжается долго; ему только урывками удается немного поспать. В сейфе лежит запечатанный конверт на случай начала мировой войны.
Одновременно уверенный и туманный взгляд; глаза северных моряков.
ДЖИБУТИ, 7 ИЮЛЯ 1965 ГОДА
Пасмурный, горячий и влажный воздух: прачечная. Иногда из дымки возникают контуры небольших бесплодных островков. Я подумал о «Тайнах Красного моря» Анри де Монфрея, который уловил это настроение.
По левому борту остров Перим, сильно укрепленный, за ним горная гряда континента. На одной вершине розовый горный замок, фантасмагорией расплывшийся в горячем тумане. Я пишу «замок», поскольку посланник, рассматривавший побережье в превосходный бинокль, назвал его «château». Он, кажется, был знаком с ним, но не знал, обжит ли тот — уже более двух лет там идет гражданская война.
В прежние времена, после того как Омейяды были изгнаны из Дамаска, здесь стояли замки одной из их боковых ветвей, Бени Тахер. Посреди таких окруженных раскаленными скалами резиденций мыслимо лишь одно наслаждение — деспотическая сила, в случае если грёзы не населяют пустоту своими собственными творениями, как грёзы святого Антония. Мы находимся у Баб-эль-Мандеба, у «Ворот слез», через которые из Африки в Азию тянулись караваны рабов, одного из самых мрачных уголков нашего мира.
