Блоку еще только двадцать один год, Гиппиус на одиннадцать лет старше. Она авторитарна, нетерпима к оппонентам, но их с Мережковским установка на «белый синтез», на соединение этики и эстетики, духа и плоти, язычества и христианства — внутренне честна и искренна. Блок очень скоро начнет со всем этим спорить, но для начала такую доктрину полезно понять, усвоить. И опыт мистицизма был необходим — для укрепления поэтической силы. Теперь, сто с лишним лет спустя, сравнивая стихи Блока и стихи Гиппиус, можно увидеть нечто общее. Возьмем для наглядности одно из стихотворений Зинаиды Николаевны, посвященных Блоку:
Моей души, в ее тревожности,
Не бойся, не жалей,
Две молнии, — две невозможности.
Соприкоснулись в ней.
(«Гроза»)
Здесь есть подлинная эмоциональная музыка, хотя и с налетом риторики. Гиппиус словно уговаривает читателя ощутить мистический трепет, а Блок скоро научится создавать его легким словесно-музыкальным движением. И поднимется над мистикой, будет беспощадно иронизировать над ней в «Балаганчике». Но это будет высокая ирония, а не приземленно-бытовая, не та бездуховная насмешка над всем высоким, которую Блок в 1908 году разоблачит в специально написанной статье с коротким названием «Ирония».
Думается, Гиппиус, наряду с Вл. Соловьевым и Брюсовым, может быть отнесена к числу блоковских «побежденных учителей», хотя это выражение к случаю Блока не совсем применимо по причинам психологическим: он ни с кем из своих непосредственных предшественников-символистов не соревнуется, не стремится никого победить.
Мережковский и Гиппиус бьются над задачей соединения противоположностей. Как сказано у Гиппиус в стихотворении « Электричество»:
И «яд» и «нет» проснутся.
Сплетенные сольются.
И смерть их будет — Свет.
Блок же такого светоносного эффекта достигнет не умозрением, не рассудком, а исключительно творческим способом. Поупражнявшись в метафизической рефлексии, он уйдет в область поэтической музыки. Общение же с «умными», то есть умеющими рассуждать на отвлеченные темы людьми он станет ценить и дальше. А насколько интеллектуален был сам Блок? Этот вопрос вполне уместен, так как он не раз поднимался мемуаристами.
В процитированном выше очерке Гиппиус «Мой лунный друг» говорится: «Невозможно сказать, чтобы он не имел отношения к реальности, еще менее, что он “не умен”. А между тем все, называемое нами философией, логикой, метафизикой, даже религией, — отскакивало от него, не прилагалось к нему». А Николай Бердяев в 1931 году напишет: «Мне всегда казалось, что у Блока совсем не было ума, он самый не интеллектуальный из русских поэтов». Любопытно, что и сам Блок не обошел данный вопрос вниманием. Беседуя с Евгенией Книпович (в последние годы жизни, не ранее февраля 1918 года), он прямо сказал: «Я человек среднего ума»
