— Для нанесения печатей защиты мне понадобится вся поверхность твоей кожи. У нас на подготовку меньше сорока минут. Все, отсчет пошел.
В нескольких шагах от берега обнаружилась круглая ровная полянка. Я заметил на ней следы кострища и подумал, что Черный клан собирается тут не в первый раз.
Втроем мы быстро набрали плавника на берегу. Валенок приволок целую сухую ель. Я по общей просьбе дыхнул на нее огнем. Потом, когда сучья прогорели, стащил одежду, развесил ее на близлежащих кустах и скорчился у костра.
— А можно я тут посижу в виде дракона? — пришла мне на ум здравая мысль. — Замерз как собака!
Но Грег не позволил.
— Весь смысл обряда — в защите твоего человеческого тела. Драконьего тоже, но человеческого — в первую очередь. Ты с ним пока слишком связан. В принципе, привычка превращаться в человека — это атавизм. С возрастом эта связь будет все слабее. Многие взрослые драконы не превращаются в людей вообще — им это больше не нужно…
Он протянул мне фляжку:
— На, глотни. Это поможет.
Из фляжки пахло чем-то вроде коньяка, пряной цветочной сладостью, почему-то смутно знакомой. Я сделал глоток. М-м, вкуснятина! Сладкий, чуть горьковатый жидкий огонь тут же срезонировал с моим собственными драконьим огнем. По жилам пробежало пламя, я мгновенно согрелся. Мне показалось, что сквозь кожу проступают пылающие прожилки и разветвления, что мои руки светятся в темноте…
Я недоверчиво помотал головой, прищурился… Не показалось!
— Что ты мне подсунул?
— Не узнаешь? Ты это уже пробовал.
— Хорошая штука, только для людей смертельна, — заметил Валенок.
Пока я кашлял, давился и отплевывался, он уточнил:
— Но если развести водкой, то проскочит за милую душу. Только глюки будут не детские…
Капли дивного напитка, которым я заплевал полянку, светились золотистым светом. Я вспомнил.
— Водка «Вздрогнем!» То-то привкус знакомый!
— Там был «ерш», — пренебрежительно сморщил нос Валенок. — А это — чистейший дистиллят.
— Дистиллят чего?
— Вот этого, — Грег повел рукой вокруг себя.
Я оглянулся и обалдел. Вокруг все было в цветах, причем большую часть я раньше не видел. Это напоминало россыпь драгоценных камней. Словно в темноте, в невидимой траве, одна за другой расцветали звезды. В подлеске, по изнанке листьев папоротника пробегали, пульсируя, синие вспышки. Сосновые и березовые стволы оплетала повилика — тяжелые замысловатые соцветия покачивались на тонюсеньких стеблях, роняя золотистую пыльцу…
— Что это?!
