Я поднял бокал с вином и произнес, обращаясь к Рембрандту и себе:
— Да поможет нам Бог превозмочь боль потери.
Глотнул вина, кивнул Джиневре де Бенчи:
— За тебя. — И глотнул еще.
Вспомнил, как бегал на свидание к своей Джинни. Бессчетное количество раз.
Это единственная картина Леонардо да Винчи в Соединенных Штатах, самое крупное приобретение, сделанное отцом за время работы куратором Национальной галереи. Он купил ее у герцога Лихтенштейна за пять миллионов долларов. В то время это была самая большая сумма, когда-либо заплаченная за произведение живописи. Папа очень гордился своей покупкой. А для меня картина почти сразу же стала талисманом. Джинни была и остается моим единственным самым близким другом.
Я приходил к ней после закрытия музея, когда вокруг не толпились туристы. Она всякий раз терпеливо выслушивала мою исповедь, ободряюще улыбалась. Мы долго стояли друг против друга — вернее, она сидела, а я стоял, — только мы двое, и больше никого. Потом приходил папа и говорил, что пора ехать домой.
Леонардо написал портрет Джиневры в 1474 году, когда ей уже исполнилось двадцать шесть. Папа рассказывал, что у нее был характер тигрицы. Но Леонардо изобразил ее мягкой и грустной. А какие у нее красивые руки, даже красивее, чем у Моны Лизы. Интересно, о чем они говорили там у кустов можжевельника? Меня приводило в ярость, что кто-то отпилил нижнюю часть картины, целых восемнадцать сантиметров, из-за чего исчезли ее скрещенные руки. Наверное, не влезала в заранее купленную раму. Как он посмел так поступить с Джинни и Леонардо, мерзавец!
Я поспешно доел остывший ужин. Запил вином. Посидел несколько минут, уставившись в одну точку.
Зазвонил телефон.
— Это Ролло Эберхарт Барнетт? — проговорил в трубке хриплый голос, похожий на громкий шепот.
Я помедлил с ответом, соображая, кто бы это мог быть.
— Это сын доктора Ролло Барнетта, куратора Национальной галереи? — повторил голос.
― Да…
Собеседник разразился долгим кашлем.
— Я знал вашего отца.
— С кем я разговариваю?
— Мне нужно вам кое-что рассказать. Очень важное.
— О чем?
— Международный аэропорт Лос-Анджелеса, окно «Американских авиалиний». Там для вас оставлен билет.
— Какой билет? Послушайте, объясните, в чем дело?
— Я собираюсь поговорить с вами о пожаре, — наконец ответил странный незнакомец.
В горле тут же возник горький комок. В ушах крик мамы, донесшийся сквозь два десятилетия.
— Что значит — о пожаре?
— В названном окне, — прохрипел незнакомец, — на имя Ролло Барнетта оставлен билет. Дата открытая, но вам лучше прилететь завтра в первой половине дня. — В трубке раздались короткие гудки.
