***
– Ты точно не летишь? – спросил Михо, когда Вика пришла к нему в клинику.
– Нет, – она вздохнула и покачала головой.
– Что с тобой происходит? – Михо быстро провел пальцами по ее щеке.
В последнее время у него появилась эта странная манера, как будто он заранее тренировал пальцы, предчувствуя слепоту.
– Ничего. Все в порядке, – Вика постаралась улыбнуться и мягко отвела его руку от своей щеки.
– Где будешь встречать Новый год? – спросил он.
– Я же сказала: дома, с мамой.
Она сидела на краю его кровати. Он долго, молча всматривался в ее лицо воспаленными глазами и опять протянул к ней руку, тронул губы, скользнул по щеке. Пальцы были сухие, горячие и слегка дрожали. Обросший, небритый, он вдруг опять стал похож на того молодого застенчивого урку, который появился на пороге ее квартиры пятнадцать лет назад.
Давно не было татуировок, он их вывел. Вместо золотых коронок стояли фарфоровые. Он больше не носил перстней и пудовых золотых цепей, коротко аккуратно стригся, приучился мыть голову каждый день хорошим шампунем, пользовался дорогой туалетной водой. Ушла медвежья сутулость, неуклюжесть. Он следил за собой, качал пресс, чтобы не вылезало брюхо. Он даже матерился теперь значительно реже, не через слово, а только когда сильно нервничал.
– Я слышал, твоя мама не особенно скучает, – сказал он, – может, все-таки полетим вместе?
«Конечно, – чуть не сказала она, – конечно, Михо. Прости меня. Я дура. Сама не знаю, чего хочу».
Но тут у нее на коленях, в мягкой сумке проснулась Грета. Сначала показался нос, потом лапы. Щенок потянулся, потряс ушами, вылез и, щурясь, заковылял по одеялу.
– Это что еще такое? – Михо удивленно заморгал. – Ты же говорила, что после Греты никогда больше не заведешь собаку!
– Это Грета, – улыбнулась Вика и взяла щенка на руки, – смотри, какая красавица.
– Симпатичная, – равнодушно кивнул Михо и тут же взял свой мобильник, который уже несколько минут исполнял мелодию «семь-сорок».
Вика слушала, как он матерится в трубку, отдает распоряжения, решает проблемы своего портового царства, судит, выносит приговоры.
«А жить на что собираешься? – вдруг прозвучал у нее в голове ехидный голосок. – Ты, фифа, сколько вчера потратила на всякую ерунду? Чьи это денежки? »
Грета прикусила острыми зубками ее палец, в очередной раз приняв его за материнский сосок.
– Так возьми его за жабры, мать твою! Ты что, забыл, как это делается? Тебе напомнить? Нет, пусть отчитается за всю партию. Не было там никакого брака, а если был – это его проблемы.
