Русская и японская команды разошлись по разным комнатам, в соответствии с составом корабельных отрядов и эскадр, и младшие офицеры были готовы сновать с приказами, имитируя сообщения флагами и по радио телеграфу. Из состава обоих флотов была выбрана группа офицеров для, как выразились русские, "обсчета вероятности попаданий, и их последствий". Поначалу затея меня не очень увлекла, и свой первый ход я делал скорее из вежливости к гостям, выполняя свой долг хозяина. Но когда мне донесли о "видимых" сигнальщикам "Мияко" повреждениях на русских и японских кораблях, по истечению шестиминутного отрезка… Я вдруг снова ощутил что я вхожу в "сатори", и внезапно понял, какой могучий инструмент мне подарили русские адмиралы. Я могу не только переигрывать уже состоявшиеся бои. Я могу готовиться сам, и готовить новых офицеров флота к боям, которым еще предстоит состояться… Неудивительно, что действия русских адмиралов и капитанов при Шантунге мне зачастую казались слишком уж скоординированными. Они же, демоны бы их разорвали, воевали в том бою уже во второй, а то и в третий раз и, порой, действительно заранее знали, ЧТО им делать, попадая в уже отмоделированную ситуацию! Да и просто хотелось убедиться наконец, прав ли был я, отдавая приказ на поворот "ОТ противника", в 11:45 в то хмурое утро в ноябре 1904 года… В общем - я втянулся в боя так, как будто судьба империи снова зависела этого сражения*.
Поначалу все шло сравнительно неплохо - огонь русского "Сунгари" повредил "Якумо", но сосредоточенным огнем среднего калибра всей нашей линии сам русский корабль был практически убит. К концу моделирования "Ниссина"/"Сунгари" уже не мог дойти до Артура. Специалисты обоих флотов так и не сошлись во мнении, был ли у ее капитана Миклухи шанс довести свой избитый крейсер хотя бы до Вейхайвея. Сам Миклухо, ожидающий адмиральские эполеты и приведший в Японию модернизированную "Победу", долго ругался потому, что "Сунгари" чуть не утонул из - за явной случайности. При моделировании бросок кубика указал, что снаряд с "Адзумы" попал в уже существующую пробоину в броневом поясе, и вызвал взрыв картузов в зарядном коридоре. Тогда от цепи детонаций, было бы затоплено машинное отделение, и быстро нарастающий крен ставил под вопрос само выживание крейсера. Русский капитан доказывал, что такого быть не может, но, по приказу своих адмиралов, смирился с неизбежным. Вскоре подобные приказы отдавать пришлось уже мне.
