— Тогда кто же такой Али-владыка?
— Али-владыка — хранитель мира и распорядитель судеб.
Вот и попробуй разберись. Если кто-то хранит мир и вершит судьбы — разве он не бог? Даже Господь, после Второго Пришествия, когда был в небытие пленен Люцифер, больше не вмешивается в дела мира — его сын ушел во второй раз, пощадив человечество и оставив его на попечение святой церкви христовой. По крайней мере, так она учила.
— Нит, — Эдвард уже понял, что имя каждого из местных жителей состояло из двух частей — короткой клички и значимого слова, причем последнее давалось после какого-то обряда инициации, — а я могу поговорить с ведунами? Задать им вопросы? Или это табу?
— Конечно можешь. Ты можешь говорить с кем угодно, только тебе не всегда ответят. Люди могут быть заняты, или просто не понять, у тебя очень странные мысли и к ним нужно привыкнуть.
"У меня как раз нормальные", — мысленно усмехнулся Эдвард. С точки зрения местных он сам, наверняка, казался каким-то дивом заморским, чудом в перьях — слоняется по городу непонятный чужак, говорит образами, во все углы заглядывает, разве не подозрительно? Хотя неприязни к себе он не чувствовал, максимум — легкий интерес, что было тоже весьма странно. Изолированная на протяжении веков группа, ограниченное общение, отсутствие контакта с остальной цивилизацией — неужели им не интересно, кто он такой? Всю мировую историю европейцы покоряли дикарей своими чудесами, ружьями, пушками, да прочими безделушками. Когда в тринадцатом веке британцы, переплыв Атлантику, открыли Новую Шотландию, ацтеки сразу приняли их за посланцев богов, не удивительно, что именно среди этого народа так быстро прижилось христианство. Любой чужак, в любом обществе, всегда вызывает интерес уже только тем, что он не такой, как все. Но не среди Верных Псов. Мужчины, которых было непропорционально мало, и женщины, старые и молодые, они только бросали на Эдварда беглый взгляд, и возвращались к своей работе. Только дети, особенно совсем малые, поглядывали с любопытством, но не более того. И никакой неприязни, никакого отчуждения, в языке Верных Псов не было слов "лазутчик" или "шпион". Или Верные Псы были слишком беспечны, что вряд ли, в этих землях беспечный человек — мертвый человек, или они действительно не представляли, что люди могут враждовать с другими людьми. Это больше похоже на истину, годы изоляции должны были сплотить выживших, только вместе, только оказывая взаимовыручку, они могли выжить. Но почему тогда так безразлично отнеслись к чужаку? Или он здесь не первый британец?
