Великолепный демократ скорбит о калечащихся душах детей, о погибающих представителях грядущего поколения, которых дурное воспитание вгоняет в рабство и пороки.
Но Абовян был утопист. Он не понимал, что такую школу, какую он создал в своем воображении, можно было только отвоевать, что путь к ней лежал через борьбу с крепостничеством и самодержавием.
Он был утопист и не принимал в расчет диалектическую взаимообусловленность всех тех пороков, которые он пытался преодолеть, не видел их неразрывной связи с феодальным крепостничеством, а потому каждый его практический шаг, направленный к осуществлению какого-нибудь кусочка его идеала, завершался неудачей.
Как только Абовян познакомился с обстановкой и людьми, он решил обновить состав преподавателей. Хотел выгнать преподавателя русского языка, безграмотного Векилови, и не мог. Эта неудача его не обескуражила, он снова взялся за очищение школы от людей с дурной репутацией. Хотел убрать преподавателя закона божия Иоанисяна, безнравственного негодяя и невежественного шарлатана, — и опять постигла неудача. Проводя решительную борьбу с перенесением мордобойных нравов монастырских школ в уездное училище, Абовян попытался устранить горького пьяницу и садиста Иванова за жестокое обращение с учениками, но тоже не смог.
И все это на фоне постоянных непрекращающихся конфликтов с начальником города Блаватским, который всемерно препятствовал нововведениям Абовяна и неизменно отстаивал всех негодяев.
На какой почве Абовян сталкивался с главою чиновничества? Думаю, основная причина — добросовестность, с какой Абовян относился к своим обязанностям. Что могло быть более преступного в глазах николаевских чиновников, развращенных безответностью недавно покоренной страны, чем добросовестность? Начиная от начальника города — Блаватского и кончая рядовым чинушею, все были в неприязненных отношениях с Абовяном, все считали его человеком неуживчивым, придирчивым, вечно недовольным, вечно озабоченным какими-то подозрительными заботами об интересах народа, постоянно общающимся с простолюдинами, ежедневно собирающим вокруг себя учеников для внешкольных занятий — да разве всего этого мало, чтобы чиновник счел его за опасного человека! Можно было бы, конечно, соблюдая «подобающую скромность», жить в мире с этими жандармами. Но Абовян гордо пронес знамя независимой честности сквозь все лишения, преследования, оставаясь поборником света, знания и культуры, печальником народного страдания и предвестником грядущего дня.
