Басни Абовяна во многом являются откликом на события его времени, на те варварские преследования, которым он подвергался. Они разоблачают те пороки, которыми он был окружен. Это не иллюстрации к абстрактным этическим правилам, а выстраданные истины. Вот почему в них так много яда, горечи, сарказма и гнева.
Этот гнев перекликается с нашим временем. Абовян не понимал корней многих зол, его окружающих, не знал социальных источников пороков, классовой природы того бескультурья, которое проявлялось на каждом шагу, но все это он ненавидел непримиримо, страстно и в этом великая заслуга Абовяна.
Для нас сегодня басни и нравоучения Абовяна не имеют того агитационного значения, какое они имели в свое время. Многие из тех истин, за которые так страстно сражался Абовян, теперь не возбуждают полемики, до того они стали привычны. Столь страстная их защита вызывает недоумение. Многое устарело. И тем не менее читатель нашей эпохи с величайшим вниманием прочитывает памятники здорового детства, эти страстные проповеди раннего демократа.
Если Абовян еще не видел путей к победе, то только потому, что в этой варварской среде пути и не намечались. Рабочий класс еще не был собран, а мужицкая демократия без пролетариата бессильна найти выход. Это бессилие и обнаруживает «Патриот перед смертью», когда он говорит: «О, люди, когда же вы проснетесь, чтобы объединившись сердцами служить подмогой друг другу, узнать, что для нас жизнь и рай заключаются в понимании нужды и горя бедного народа».
Когда же они проснутся?
Абовян не мог разглядеть в тумане будущего это благостное время и отсюда вся дальнейшая трагедия его жизни.
В августе 1843 года X. Абовян выехал в Эривань. Все следующие четыре с половиной года представляются одной непрерывной цепью трагических неудач. Они сталкивали Абовяна попеременно и с обществом, и с духовенством, и с власть имущими. Эти годы привели его постепенно к абсолютной изоляции, создали те условия, при которых он не только не мог заставить других работать над осуществлением декларированных им демократических идеалов, но и сам был лишен всяких возможностей осуществлять свои идеалы, пока, наконец, не пришел к убеждению, что старыми методами найти выхода из тупика и противоречий невозможно.
Что представляла собой тогдашняя Эривань? Значительная заминка транзитной торговли, происшедшая в результате войны и таможенной борьбы с Персией, сильно ослабила жизненный пульс города. Старые властители ушли, новые еще не смогли вторгнуться во все детали жизненного механизма старого, узкопроулочного, кривоколенного, глинобитного города.
