против всей российской демократии, так это именно нынешняя война". Ко всему
прочему безвольный царь-размазня был никудышным командующим, и потому часто
лишь мешал генералам. Соответственно, переворот нужно было осуществить до
весны 1917 г., и никак не позже. Еще 15 июня 1916 г. начштаба действующей
армии генерал Алексеев обратился с докладом к царю, в котором предлагал
сосредоточить всю власть на всей территории империи в руках "верховного
министра государственной обороны", приказы которого должны были бы исполняться
так же, как и царские. До этого власть верховного командования армии
ограничивалась лишь театром военных действий. Войска вне фронта находились в
подчинении военного министра. Но двух верховных руководителей, как известно,
быть не может, и потому данную инициативу Алексеева надлежит понимать, как
попытку "бархатного" переворота.
Мотивы армейской верхушки понятны: во-первых, они хотели победить в
войне, а во-вторых, категорически не желали отдавать лавры победителя Николаю
II, который не пользовался особым почетом в армейской верхушке. В случае
блестящей победы без царя генералы могли рассчитывать, что в послевоенной
России они приобретут немалую политическую власть, базирующуюся на их
авторитете спасителей отечества. В случае же победы под формальным
водительством императора, на что могли рассчитывать высшие военачальники,
кроме 25-го по счету ордена и поместья под Константинополем или Кенигсбергом?
Но Алексеев был не главным заговорщиком, а армейское командование - не
единственным очагом заговора. Настоящее осиное гнездо противников режима
представляла собой Государственная Дума, играющая в государстве, по сути,
декоративную роль, но состоящая из амбициозных авантюристов и кривляк. Посему
мало удивительного в том, что генерал Алексеев после провала своего плана
мягкого переворота вступил в активные сношения с одним из думских заговорщиков
Гучковым. Другой активист переворота, вождь кадетов Милюков писал в августе
1917 г. в одном из частных писем: "Вы знаете, что твердое решение
воспользоваться войной для производства переворота принято нами вскоре после
начала этой войны, знаете также, что ждать мы больше не могли, ибо знали, что
в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление,
результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство,
вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования".
Впрочем, даже совместными усилиями армейского командования и
