— Сам сложишь, не маленький.
— Но…
— Все, халява закончилась! — Я вошла в комнату, где не была со времени моей злосчастной попытки освоить секреты румынской кухни. Запах еще не выветрился.
Люциус высыпал вещи на кровать и отступил, изучая образовавшуюся кучу:
— Думаю, уже слишком поздно нанимать прачку.
— Не будь ребенком. Я это делаю дважды в неделю. К тому же прачек в округе не имеется.
— Это ваша местная проблема, не моя. — Он взял носок и поглядел на него так, будто видел впервые. — И с чего начать?
— Значит, нацию вампиров вести за собой ты можешь, а свои вещи разобрать не способен?
— У всех разные способности, — отметил Люциус с усмешкой. — К счастью, я наделен талантом лидера, а не умением складывать белье.
Я неохотно улыбнулась. Самомнения у него нисколько не убавилось.
— На первый раз я тебе помогу.
— Спасибо, Джессика. — Люциус плюхнулся в глубокое кожаное кресло.
— Я сказала, что помогу, а не сделаю все за тебя.
Люциус ухмыльнулся, устроился поудобней и закинул руки за голову:
— Лучше всего помогает наглядный пример.
— Придурок! — завопила я, швырнула носок на кровать и попыталась вытолкнуть Люциуса из кресла.
Люциус шутливо отмахнулся, я упала ему на грудь, и мы оба расхохотались.
Постепенно смех стих, и наши глаза встретились — впервые после того ужасного дня, когда я пыталась приготовить зайца. Неожиданно шутки кончились.
— Джессика, — мягко сказал Люциус, обвивая пальцами мое запястье.
Мое сердце учащенно забилось.
Может, Фейт и не была мне соперницей… В глазах Люциуса появилось то же выражение, как в Хеллоуин, только без примеси гнева и раздражения, — в них светилось другое чувство, не такое страшное, но все равно пугающее: желание. Я не отстранилась от Люциуса, сейчас мне не хотелось убегать. Я знала, что справлюсь с тем, что может последовать.
Люциус осторожно подергал мой блестящий локон:
— Ты изменила прическу. Больше не борешься со своими чудесными кудрями?
— Тебе нравится?
— Ты же знаешь, что нравится. — Он накрутил локон на палец. — Это… настоящая ты.
Я осторожно опустила руку на его твердый бицепс. Рукав футболки не скрывал неровного шрама на предплечье. Моя уверенность на секунду исчезла.
Честь. Дисциплина. Сила.
«Джессика, его воспитали по-другому. Владеску жестоки».
— Откуда у тебя шрам? — спросила я, пробежавшись по рубцу пальцами.
— Да так, ничего особенного, — солгал Люциус и помрачнел.
Я продолжала гладить широкий шрам. Интересно, что же так изуродовало плоть? Кто мог сотворить такое с Люциусом? Да и с кем угодно?
